«Все они шли на смерть спокойные и свободные от ответственности.» (Всеволод Гаршин)
В античные времена творчество и гражданская ответственность считались понятиями неразделимыми. Заниматься свободными искусствами мог только свободный человек, который автоматически являлся частью государственной системы. Понятно, если начиналась где-то какая-то война, то участвовать в ней приходилось и философу, и художнику, и скульптору. Мы знаем, кто из древних гениев служил в пехоте, а кто на галере участвовал в морских сражениях. В поздние времена такой сознательности от людей творческих уже не требовалось, а занятие искусством стояло где-то наравне с простым ремеслом. Что, впрочем, не отменяло наличие у творческой прослойки некой гражданской сознательности. Как и того, что у рыцаря может проснуться творческая жилка.
Нам знаком хрестоматийный образ Лермонтова, чей отряд, между прочим, выполнял на Кавказе больше карательные функции. А еще мы помним, что граф Толстой в качестве артиллерийского офицера участвовал в Крымской войне, поэты Вяземский и Жуковский пошли в ополчение, когда началась война с Наполеоном. И было так много их, что в рамках небольшой обзорной статьи всех перечислить невозможно. Поэтому просто вспомним тех, кто не так уж популярен в качестве примера воинской доблести.
Во время английского похода Вильгельма Нормандского в его войске упоминается рыцарь Тайлефер. Говорят, он сочинял прекрасные стихи и числился при дворе шутом. Что не помешало ему послужить инициатором начала битвы при Гастингсе и погибнуть в ней, выказав чудеса храбрости. Правда, поэтическое наследство Тайлефера до нас не дошло.
При том же войске состоял Одо, архиепископ Байо. Это по его заказу потом создадут знаменитый ковер-летопись. А еще эта особа командовала частью войска в той роковой битве, неоднократно замещала короля в его отсутствие. Позднее архиепископ даже отправится в крестовый поход. Правда, не особо преуспеет в том – он умрет в начале пути. Но до этого отличится как один из создателей «Песни о Роланде». Это то самое произведение, что сыграет роль гомеровского эпоса в культуре Европы.
Генрих фон Фельдехе известен своим переложением «Романа об Энее», ставшим куртуазным эпосом «Энеидой». Его называют одним из родоначальников миннезанга. Но мало кто знает, что автор этот служил рыцарем у графа и принимал некоторое участие в феодальных разборках. Не как военный корреспондент, но как воин.
Даже автор «Божественной комедии» не избежал армейских тягот. В юном возрасте Данте на стороне папских приверженцев участвовал в битве при Ареццо. Причем в первых рядах конницы. Кстати, большинство его неурядиц в жизни были последствием именно его общественной позиции. При всем лиризме души знаменитый итальянец отличался несгибаемым, упрямым характером.
Никколо Макиавелли, больше известный в наше время как человек, поучавший государей и создавший прекрасную, но неработающую схему идеального мироустройства, жил в эпоху нескончаемых переворотов и междоусобиц. Естественно, что в части этих заварушек ему пришлось участвовать. Правда, больше на руководящих должностях. Он, например, выступал полномочным представителем армии Флоренции при осаде Пизы – та в какой-то момент решила взбунтоваться.
Воинственные государи тоже, случалось, не были чужды прекрасному. Английский Генрих VIII, которому напрасно приписывают авторство «Зеленых рукавов», на деле сочинял стихи и музыку к ним, уходившие в народ – его «Досуг в хорошем обществе» и сегодня одна из любимых народных песен. Любопытно, что он в какой-то мере еще и косвенно послужил развитию литературного процесса – чудесное стихотворение «Предсмертное письмо Екатерины Говард», по легенде, создано одной из жен Генриха, ожидавшей смертной казни. Сам же Генрих любил турниры и повоевать – как-то он на море очень удачно разгромил французов под Брестом. И не только. Вообще, Генрих повоевал бы подольше, да опустела казна.
Сложно обойти стороной великого Чосера – отца всей англоязычной литературы. Угодив по юности в пажи Елизаветы (жены Эдуарда), он побывал во Франции в самом начале Столетней войны. Хоть английское оружие и проявило себя, изрядно потрепав соседа, будущему классику не повезло – он попал в плен во время одной из битв. Правда, Эдуард его выкупил и даже сделал своим оруженосцем, но историю с пленом не стоит считать приятным воспоминанием.
Гениальный Сервантес сражался при Лепанто в составе морской пехоты. Он мог бы не выходить в тот день в море (приступ лихорадки), но гордость испанского дворянина не позволила так поступить. Он сражался и раненый (три пулевых в грудь и руку) попал в плен, хотя турки тогда проиграли. От плена и ранений остались высохшая левая рука и сопричастность к истории Европы.
Ганс Гриммельсгаузен, написавший величайший плутовской роман, вообще попал на войну случайно – его похитили гессенские солдаты в самой середине Тридцатилетней войны. После непродолжительного периода неволи ему довелось служить денщиком, побыть писцом полковой канцелярии, а потом и секретарем. И так до самого конца войны. В сражениях ему доводилось участвовать и лично, что и сформировало у писателя стойкое неприятие войны.
Родоначальник литературы ужасов Амброз Бирс воевал на стороне северян в полку Добровольцев Индианы. В сражении за гору Канессо получил ранение в голову, из-за которого был комиссован. Но он уже не умел жить без войны и снова вернулся в армию, на этот раз в конные части. Интересно, что писатель пропал без вести на другой войне, уже в другом столетии. Он поехал в Мексику как военный корреспондент.
Всеволод Гаршин. Добрейший и малозаметный сегодня русский писатель. Автор истории про лягушку-путешественницу и «Труса». Воевал в русско-турецкую кампанию добровольцем. Был ранен в ногу. За отличие произведен в прапорщики. Его рассказ «Четыре дня» был, по сути, автобиографичен. Война так и не отпустила этого добрейшего писателя. Он много пил, а в возрасте 33 лет бросился в лестничный пролет.
Считается, что в ХХ веке война дала литературе целую плеяду писателей, чье творчество известно сейчас как «лейтенантская проза». На деле, это явление не такое и уж новое в мире. Война способна потрясти и перестроить сознание талантливых людей. Что и приводит, порой, к рождению шедевров. Правда, путь этот не всегда добровольный и уж точно не усыпан лепестками.