Жан эжен робер-уден — маг и волшебник

Удивительный Робер Уден (часть вторая)

У знаменитого Робер-Удена было много легендарных фокусов. «Фантастические вечера» это, как бы сказали на современном языке – настоящее шоу мастера иллюзионного жанра. Они имели ошеломляющий успех. Еще бы! На глазах у публики Робер-Уден «выращивал» апельсиновое дерево. Оно расцветало, его ветви покрывались спелыми плодами, и любой из присутствующих мог их отведать.

…Робер-Уден вручал зрителям пистолет и пускал его по рядам, чтобы все убедились, что оружие настоящее. Потом он вызывал на сцену добровольца, вручал ему пистолет и пулю, просил зарядить оружие и выстрелить в большую мишень.

Раздавался выстрел, все ощущали запах пороха, все видели, как в мишени появлялась большая дыра.

Робер-Уден приглашал другого желающего и объявлял: «Дамы и господа, сейчас этот мсье выстрелит в меня, а я поймаю пулю зубами!» В зале раздавались протестующие возгласы, слабонервные дамы закрывали лицо руками. Выстрел!.. Из дыма появлялся невредимый Робер-Уден с пулей в зубах.

Будоражил воображение людей и трюк с деньгами.

 Иллюзионист бросал пригоршню золотых империалов, и они, пролетев через всю сцену, попадали внутрь (!) наглухо закрытого, поначалу пустого стеклянного ящика, а затем он заполнялся до крышки деньгами.

Обратите внимание

Робер-Уден запирал ящик, устанавливал на подставку и предлагал его поднять. Все попытки даже приподнять ящик заканчивались неудачей. Тогда фокусник спокойно поднимал его и уносил за кулисы.

В сентябре 1856 г. в театре города Алжира состоялось первое выступление Робер-Удена. Присутствовала вся местная знать.

Иллюзионист показывал специально подготовленные аттракционы. Сначала он спросил, есть ли среди присутствующих знаток Корана. Вышел седой старик-марабут в зеленой чалме. Он много раз побывал в Мекке, изучал Коран сорок лет. Иллюзионист, взяв со стола Коран, предложил старику сказать по памяти, что написано на той или иной странице.

Старик с достоинством отказался, сказав, что этого никто не может сделать. «А я могу!» — ответил артист. Намотав на голову чалму, он раздал зрителям несколько экземпляров Корана. Затем предложил называть номера страниц и стихов. По требованию настороженной и придирчивой публики Робер-Уден цитировал «наизусть» любой стих на названной странице.

Артист не сделал ни одной ошибки, но публика реагировала враждебно.

Сняв чалму, Робер-Уден принес сундучок, поставил его на возвышение. Фокусник пригласил выйти на сцену сильнейшего человека.

Вышел молодой геркулес-араб и, по предложению иллюзиониста, шутя, двумя пальцами поднял сундучок. Но маг прошептал непонятные заклинания и взмахнул «волшебной» палочкой. «Попробуй теперь», — сказал он. Силач, подбадриваемый криками зрителей, снова взялся за сундучок. В этот раз он не смог его даже сдвинуть с места.

Парень ухватился обеими руками, приналег изо всех сил. Сундучок не поддавался. Рванул так, что затрещали доски помоста. Никакого результата. Молодой человек побагровел от стыда. Тяжело дыша, он рухнул на колени и, закрыв лицо бурнусом, дико закричал. В это время Робер-Уден легко поднял сундучок и легко перебросил ассистенту.

Потом свистом подозвал «говорящую» собаку, привезенную из Франции.

Собака вскочила на маленький столик и улеглась, поглядывая на хозяина умными глазами. Фокусник заявил, что это человек, не желающий покориться ему. За это он был превращен в собаку.

— Шайтан! — обратился к собаке иллюзионист. — Хоть ты простудился в дороге и хрипишь, но расскажи все сам.

Важно

Пес кивнул головой, раскрыл рот и на чистейшем арабском языке рассказал пораженным зрителям все. После своего превращения он больше не сомневался: нет в мире волшебников, более могущественных, нежели французы. Сопротивляться им бесполезно.

Словно подтверждая эти слова, Робер-Уден встал на железный лист. Ассистент разложил у его ног костер и поджег. Огонь и дым окутали «волшебника». Раздался взрыв, пламя мгновенно погасло. Невредимый артист в безукоризненном фраке и белых перчатках, улыбаясь, раскланивался с публикой.

Один из зрителей выхватил из-за пояса пистолет и прицелился в «волшебника». Тот жестом остановил его.

— Стой! Не все знают, чем заряжен твой пистолет. Вот пара дуэльных пистолетов. Выбери любой, заряди его при всех и стреляй в меня.

Араб выбрал пулю, сделал на ней отметину ножом, опустил ее в дуло пистолета. Потом забил пыж и насыпал на полку порох. Иллюзионист спокойно ожидал. Раздался выстрел. Робер-Уден, улыбаясь, держал пулю в зубах. Он выплюнул ее на блюдо. Пуля была та самая, с отметиной…

В зале поднялась несусветная паника. Давя в создавшейся толчее друг друга в дверях, зрители ринулись вон из театра.

Какие же технические средства применял Робер-Уден для достижения иллюзионных эффектов?

В чалме была акустическая трубка, подведенная к уху. «Суфлер» Тибо, листавший за сценой Коран, передавал нужный текст. Через ту же трубку, проведенную в столик, Тибо говорил и за собаку. Робер-Уден не случайно предупреждал, что собака простудилась и хрипит.

«Волшебный» сундук с железным дном удерживался на постаменте сильным электромагнитом. Помощник в необходимый момент включал и выключал ток из-за кулис. Бенгальский огонь, замаскированный в поленьях у ног иллюзиониста, довершал впечатление.

Первое выступление Робер-Удена в Алжире закончилось скандалом. Но артист был не обескуражен, а, наоборот, убежден, что достиг своей цели — нагнал страху на алжирцев. Робер-Уден спокойно отправился по оазисам и дуарам в глубь страны, в горные районы.

Совет

Иллюзионист выступал на открытом воздухе, разбивая палатку у какого-нибудь сарая, служившего закулисным помещением. В селении Майбус, где окрестные жители плотно набились в палатку, фокусник объявил, что сможет накормить сто человек одним куриным яйцом. Публике показали большую корзину, полную яиц.

Артист начал разбивать яйца одно за другим, выпуская содержимое в одну большую кастрюлю, стоявшую на жаровне. Затем, помешав в кастрюле «волшебной» палочкой, вынул оттуда большое крутое яйцо. Положив яйцо на блюдо, начал угощать зрителей. Удивленные алжирцы брали куски яйца, осторожно пробовали.

Они убеждались, что сотня яиц действительно превратилась в одно большое яйцо.

Спустя несколько лет артист раскрыл секрет фокуса. Он заранее сварил желтки в круглом рыбьем пузыре, потом подвесил огромный «желток» в другом большом пузыре, наполненном белком, и сварил его. Заменить цилиндр с яичной смесью на другой — со сваренным «гигантским яйцом» — для Робер-Удена не составляло большого труда.

Каждое представление Робер-Удена обязательно включало в себя факирские трюки. Иллюзионист опускал руку в «расплавленное олово», на самом деле — в один из сплавов, тающих при температуре тела.

Он умывался этим «оловом» и даже полоскал рот. Глотал огонь и выдувал изо рта огненный столб. Пил из кастрюли «кипящую» воду. Вода в руках у него зажигалась и горела ярким пламенем.

Раскаленную докрасна палку фокусник прикладывал к щеке, брал в рот.

Иногда прямо на улице иллюзионист проделывал свой трюк с пистолетом. Он предлагал любому выстрелить в него из оружия. Пистолет заряжался у всех на виду. Потом Робер-Уден ловил пулю на лету, показывая ее на тарелке зрителям. Артист сам стрелял из пистолета в глинобитную стену. Постепенно на ней образовывалось растекающееся пятно «крови».

Невероятные слухи об иллюзионисте разнеслись далеко по всей стране. Встречая «шайтана с кастрюлей на голове», как его прозвали алжирцы, они поспешно закрывали лицо бурнусом. Арабы боялись «дурного глаза».

Музей магии Блуа (Maison de la Magie Robert Houdin, Blois) — Матрешка

Му­зей ма­гии в Блуа ©CC0 Creative Commons

Все­мир­но из­вест­ный му­зей ма­гии Ро­бе­ра Уде­на на­хо­дит­ся в до­лине Лу­а­ры, пря­мо на­про­тив Ко­ро­лев­ско­го зам­ка Блуа.  Кол­лек­ция ма­ги­че­ских ин­стру­мен­тов и при­спо­соб­ле­ний об­нов­ля­ет­ся еже­год­но, а каж­дые пол­ча­са из окон му­зея вы­гля­ды­ва­ет ше­сти­гла­вый дра­кон!

Му­зей ма­гии на­зван в честь ве­ли­ко­го фран­цуз­ско­го ил­лю­зи­о­ни­ста Ро­бе­ра Уде­на, ко­то­рый и за­ло­жил ос­но­ву кол­лек­ции. Он по­тра­тил мно­го сил, что­бы со­брать и пред­ста­вить ва­ше­му вни­ма­нию мир ил­лю­зий и сюр­при­зов.

Фокусник Робер Уден

Жан-Эжен Ро­бер Уден – со­зда­тель му­зея и ос­но­во­по­лож­ник со­вре­мен­но­го ис­кус­ства ма­гии — ро­дил­ся в Блуа в 1805 г.

  Он был та­лант­ли­вым изоб­ре­та­те­лем, элек­тро­тех­ни­ком, ча­сов­щи­ком и со­зда­те­лем ав­то­ма­то­нов, но в ис­то­рию во­шел как «отец со­вре­мен­ной ма­гии», один из ве­ли­чай­ших ил­лю­зи­о­ни­стов и фо­кус­ни­ков всех вре­мен.

Бла­го­да­ря его ра­бо­те ста­рин­ное ис­кус­ство фа­ки­ров и фо­кус­ни­ков под­ня­лось на но­вый уро­вень.

Магический театр Робера Удена

За­ин­те­ре­со­вав­шись ис­кус­ством ил­лю­зий, Ро­бер Уден от­крыл ма­ги­че­ский те­атр, обо­ру­до­ван­ный хит­ро­ум­ны­ми при­спо­соб­ле­ни­я­ми, ав­то­ма­то­на­ми и элек­три­че­ски­ми устрой­ства­ми.

Обо­ру­до­ва­ние бы­ло на­столь­ко со­вер­шен­ным, что зри­те­ли, си­дев­шие от сце­ны на рас­сто­я­нии все­го од­но­го мет­ра пол­но­стью по­гру­жа­лись в ил­лю­зию.

Обратите внимание

Эле­гант­ность, утон­чен­ность, ка­жу­ща­я­ся лег­кость и про­сто­та ис­кус­ства пре­сти­ди­жи­та­ции и ма­ни­пу­ля­ции бы­ли неве­ро­ят­ны.

Ис­кус­ство Ро­бе­ра Уде­на ока­за­ло силь­ней­шее вли­я­ние на со­вре­мен­ни­ков, сре­ди ко­то­рых был и ил­лю­зи­о­нист Жорж Ме­льес, один из пи­о­не­ров ки­не­ма­то­гра­фа и ос­но­ва­тель раз­вле­ка­тель­но­го жан­ра в ки­но, а псев­до­ним из­вест­но­го фо­кус­ни­ка Гар­ри Гу­ди­ни взят в честь Ро­бе­ра Уде­на, со­зда­те­ля это­го му­зея.

Музей магии Робера Удена в Блуа

Му­зей на­хо­дит­ся в ста­рин­ном особ­ня­ке Maison Massé, у его две­рей вас встре­ча­ет ста­туя Ро­бе­ра Уде­на, и это не слу­чай­но – имен­но здесь в 1856 г.

част­ная кол­лек­ция Уде­на бы­ла впер­вые пред­став­ле­на пуб­ли­ке. В 1981 г.

особ­няк был вы­куп­лен вну­ком ил­лю­зи­о­ни­ста По­лем Ро­бе­ром Уде­ном, ко­то­рый устро­ил на этих пло­ща­дях част­ный му­зей, от­крыв­ший­ся в 1998 г. и по­сто­ян­но по­пол­ня­ет кол­лек­цию.

Экс­по­зи­ция за­ни­ма­ет пять эта­жей и бо­лее 2000 кв. м. и ее осмотр – на­сто­я­щее по­гру­же­ние в мир ма­гии и ил­лю­зий. От­дель­ные вы­став­ки по­свя­ще­ны ис­то­рии ма­гии, жиз­ни и твор­че­ству Ро­бе­ра Уде­на, оп­ти­че­ским ил­лю­зи­ям, ав­то­ма­то­нам, ма­ги­че­ским при­спо­соб­ле­ни­ям и ин­стру­мен­там, а так­же ис­то­ри­че­ским пла­ка­там ма­ги­че­ских пред­став­ле­ний.

Пу­те­ше­ствие в цар­ство ма­гии пол­но неве­ро­ят­ных сюр­при­зов и от­кры­тий, что при­дет­ся по вку­су всей се­мье – и де­тям, и взрос­лым.

По­се­ти­те Му­зей ма­гии Ро­бе­ра Уде­на в Блуа

Фокусы дипломатии

Впрочем, без года и места рождения не обойтись, дабы обрисовать исторический фон событий – 1805-й, Франция, Блуа. Сын скромного часовщика с детства увлекался точной механикой, которая во многом и определила его выбор. Робер открыл собственную часовую мастерскую, попутно создавая автоматические игрушки — поющих птиц, кукол, игравших на рояле, мальчика-акробата, крутившего тройное сальто. Частенько мы нажимаем на кнопку электрического звонка, не подозревая, что изобрел его он, Робер-Уден. А на французской промышленной выставке 1839 года он демонстрировал часы, сделанные из цельного куска хрусталя, без всякого видимого механизма. На универсальной парижской выставке 1844 года Робер-Уден показал автомат, названный им «рисовальщик и писец».

Король Луи-Филипп, остановившись перед ним, стал задавать вопросы, на них тут же получал написанные или нарисованные автоматом ответы. Он наградил изобретателя золотой медалью. Позже, когда Робер-Уден стал профессиональным фокусником, он выступил перед графом д`Экалопье и архиепископом Аффре. Вот как описывает один из эпизодов этого выступления сам иллюзионист. «После тщательного осмотра большого конверта, запечатанного со всех сторон, я вручил его архиепископу и попросил держать у себя. Затем дал лист бумаги и попросил написать на нем что-либо втайне от окружающих. Бумагу я разорвал и сжег. Затем я попросил архиепископа открыть конверт. В нем был другой, потом третий, целая дюжина. В последнем лежала та самая, «сожженная» записка архиепископа: «Я не пророк, но предсказываю, что Вы достигнете блестящих успехов».

Что да, то да! И теперь ведущие иллюзионисты Европы и Америки совершают паломничества к могиле «великого учителя», как они называют Робер-Удена, в Блуа. Добившись успеха, Робер-Уден в возрасте пятидесяти лет отошел от артистической деятельности и возвратился в родной город, надеясь целиком отдаться любимым занятиям – электротехнике и механике. Но не тут-то было… Важно

Середина XIX столетия была эпохой расширения европейского влияния. Англия укрепила позиции в Индии, Голландия в Южной Африке. Франция обратила внимание на Камбоджу, Мексику, на западный берег Красного моря. Но вот с Алжиром у французов не ладилось. В этой богатой стране хозяйничал некий Абдель Кадир – авантюрист, ловкий демагог, сопротивлявшийся влиянию лягушатников. И то сказать – отдавать кому-то богатства? Банды налетчиков Абделя Кадира, опиравшиеся на мелких местных феодалов и монахов, наносили немногочисленным французским гарнизонам ощутимый ущерб. С невероятной жестокостью сообщники Кадира расправлялись с каждым европейцем, кто имел несчастье попасться им в руки. Положение казалось безвыходным, пока… Пока император Наполеон III не вспомнил о Жане-Эжене Робер-Удене. Вот тут-то иллюзионист и превратился в дипломата.

Робер-Удену передали личную просьбу императора – поехать в Алжир и так поразить местное население волшебством, чтобы алжирцы и думать забыли о набегах и расправах!

Робер-Уден был озадачен. Он отлично понимал: это риск. Но его позвала Франция, и он не счел возможным отказаться. «Права она или не права, это моя страна…» Он выучил несколько арабских фраз, прочел немного о суевериях алжирцев и выехал в сопровождении ассистента Тибо, свободно владевшего арабским.

Представления начались в сентябре 1856 года в театре Алжира. Зал был переполнен. Иллюзионист начал с довольно простенького трюка. Он спросил, есть ли в зале кто-нибудь, в совершенстве знающий стихи Абделя Кадира. Откликнулся седой монах-марабут. Тогда Робер-Уден взял со стола книгу и попросил старика на память повторить, что написано на той или иной странице. Старик возразил, что этого никто не может сделать. «А я могу», — сказал фокусник. И смог! На самом деле, нужные тексты подсказывал из-за кулис ассистент.

Потом Робер-Уден встал на железный лист, из-под его ног вырвалось пламя, дым окутал его фигуру и тут же развеялся, а невозмутимый артист, как ни в чем ни бывало, стоял перед зрителями. Один из них выхватил пистолет и прицелился в «шайтана». «Э, погоди! — воскликнул Робер-Уден. — Вот пара отличных дуэльных пистолетов. Выбери любой, заряжай при всех и пометь как-нибудь пулю». Араб сделал на пуле насечку. «Теперь стреляй в меня», — распорядился фокусник. Раздался выстрел. Улыбающийся Робер-Уден вынул пулю изо рта. Ту самую, помеченную.

Затем он опускал руки в «расплавленное олово» и даже умывался им, пил «кипящую» воду и поджигал ее, прикладывал к щеке раскаленный железный прут, превращал яичницу из десятка яиц в одно громадное яйцо… В заключение продемонстрировал «говорящую собаку из Франции», которая сообщила на чистом арабском, что нет в мире волшебников более могущественных, нежели французы. Надо ли уточнять, что за собаку вещал ассистент.

Это было уже слишком. В зале поднялась паника. Давя друг друга, высокопоставленные и простые зрители рвались к дверям. После этого скандального дебюта за Робер-Уденом закрепилась слава «шайтана с кастрюлей (цилиндром) на голове». Алжирцы, встречая его, поспешно прикрывали лицо бурнусом, боясь «дурного глаза». На жизнь «чародея» было совершено несколько покушений, но он храбро отправился вглубь страны, в горы Кабилии. Без зрителей он не оставался — любопытство населения оказалось сильнее страха.

В чем же заключалась суть замысла? Дело в том, что в ближайшее окружение Абделя Кадира также входили местные маги и жрецы. Их задачей было поддерживать магическими средствами репутацию «гениального сверхчеловека» и вербовать новых сторонников. Но факирское трюкачество их по сравнению с искусством французского гостя выглядело детской забавой. Правда, они выступали перед публикой вполне доброжелательной, трепетавшей, но не особенно удивлявшейся при виде чудес, лишь подтверждавших всевластие «вождя». А Робер-Уден бесстрашно представал перед аудиторией, заранее ненавидевшей его, и побеждал! Конечно, он демонстрировал и куда более впечатляющие трюки, нежели в дебюте, секреты многих и сейчас не разгаданы. Таким образом Робер-Уден заставлял местное население сомневаться в выдающихся способностях Абделя Кадира. Маг на пенсии Совет

После завершения алжирских гастролей француз вернулся на родину с триумфом. Ему удалось выполнить свой долг, а от гонорара он отказался. Несмотря на его успех, французам порой приходилось полагаться на силу оружия. Но Робер-Уден и не претендовал на роль всепобеждающего героя-одиночки. Он считал, что лишь сделал то, что должен был сделать.

Жан-Эжен Робер-Уден поселился в уединенном домике в Сен-Жерве, возле Блуа, написал мемуары и несколько пособий по иллюзионному искусству. Свой дом он превратил в настоящий технический шедевр. Сами собой распахивались двери, загорались надписи «Добро пожаловать», причудливые автоматы приветствовали гостей в саду, для переправы через пруд служило механическое кресло… Но Робер-Уден занимался техникой не только ради развлечения. Он стал автором ряда изобретений в области офтальмологии, некоторые из созданных им приборов до сих пор применяются врачами при исследовании глаз. Умер великий иллюзионист в 1871 году. О чем он часто думал в последние годы, никому не известно, но наверняка вспоминал с улыбкой и о том, как одной только магией обвел вокруг пальца множество недругов его родины.

Читать онлайн От магов древности до иллюзионистов наших дней страница 25. Большая и бесплатная библиотека

Афиша Гамильтона

Робер-Уден умер в 1871 году. Его именем названы улицы в Париже и в его родном городе Блуа.

А созданный им театр продолжал существовать под управлением Гамильтона (Пьер Шока, 1812–1877), зятя Робер-Удена; затем театром руководили бывший ассистент Робер-Удена — Клеверман (Франсуа Лане, 1798–1878) и сын иллюзиониста Эмиль Робер (1833–1883).

Ни один из них не был выдающимся артистом. Они подражали Робер-Удену как могли, исполняли те же трюки, но ни у одного из них не было такого актерского обаяния, каким обладал основатель театра. Вводили новые трюки совсем иного стиля.

Например, Гамильтон показывал ребенка, которого за один волосок поднимали вверх. Все чаще сцену театра предоставляли иллюзионистам-гастролерам. В результате театр, хотя и продолжал существовать, утерял свое художественное лицо и своего зрителя. Его стали посещать главным образом дети.

Богатых зрителей привлекали новые большие залы: казино на курортах, клубы, союзы и ложи, где показывали свои трюки другие мастера, развивавшие творческое наследие крупнейшего французского иллюзиониста.

Иоганн Непомук Гофцинзер

Приблизительно в те же годы, когда в Париже блистал Робер-Уден, в Австрии иллюзионист Иоганн Непомук Гофцинзер (1806–1875) создал аналогичный образ; он даже выступал в обстановке, тщательно воспроизводившей настоящий буржуазный салон.

Образованный человек, окончивший университет и даже получивший звание доктора философии, Гофцинзер занимал скромную должность регистратора государственного архива в Вене, а в часы досуга совершенствовался в иллюзионном искусстве. Горячий поклонник Дёблера, Гофцинзер в 40-х годах писал о нем восторженные статьи в венской «Театральной газете».

Обратите внимание

В 1853 году, будучи в том возрасте, в котором Дёблер уже покинул сцену, Гофцинзер впервые начал выступать публично. Он снял дорогую квартиру и там в свободное от службы время три раза в неделю устраивал вечера, названные им «Часами иллюзий».

В большой гостиной, обставленной по моде того времени, с удобными бархатными креслами, с картинами хороших художников на стенах, с дорогими коврами на полу, не было никакой сцены.

Гости, не более двадцати человек, располагались свободно вокруг стола, за которым вел остроумную беседу гостеприимный хозяин. Посетители платили за вход непомерную по тем временам сумму — золотой дукат.

Это обеспечивало иллюзионисту тот состав посетителей, на который он ориентировался. По ходу приятной беседы с ними Гофцинзер и показывал иллюзионные трюки.

Разумеется, здесь не могло быть и речи о крупных иллюзионах, о таких трюках, какие показывал на сцене Робер-Уден. Зрители сидели здесь слишком близко. Поэтому главными в программе Гофцинзера были карточные фокусы, которые он, замечательный собеседник и первоклассный манипулятор, с поразительным мастерством исполнял как бы между прочим.

«Часы иллюзий» производили огромное впечатление на посетителей и стали очень популярными. Розалия Германн, принадлежавшая к семье выдающихся иллюзионистов того времени, говорила о Гофцинзере: «В салоне он бог!» «Часы иллюзий» продолжались более десяти лет.

В шестидесятилетнем возрасте Гофцинзер оставил государственную службу и решил стать профессиональным иллюзионистом.

Но на сценах больших театров со смешанной публикой, вне интимной обстановки салона, к которой были приспособлены и беседы и иллюзии Гофцинзера, выступления его оказались неудачными. Гофцинзер умер в нищете.

Демократический зритель, который не принял выступлений Гофцинзера, с восторгом встречал иллюзионистов совсем другого стиля.

Robert-Houdin, Jean-Eugène

Жан Эжен Робер-Уден (7 декабря 1805 – 13 июня 1871)

Робер-Уден (его имя при рождении — Жан-Эжен Робер) родился в Блуа, Франция. Его отец, Проспер Робер, был одним из лучших часовщиков в Блуа. Искусный ремесленник и труженик, главная цель которого состояла в том, чтобы обеспечить семью, он очень хотел, чтобы его дети поднялись по социальной лестнице. Мать Жан-Эжена умерла, когда он был совсем маленьким ребенком. В возрасте одиннадцати лет Жан-Эжен был отправлен в школу при Орлеанском университете. В 18 лет он окончил школу и вернулся в Блуа. Его отец хотел, чтобы он был адвокатом, но сын захотел следовать по стопам отца как часовщик.

Тем не менее отец устроил его на работу клерком в офисе адвоката. Однако, вместо изучения закона он возился с механизмами, и его работодатель отправил его обратно к отцу. Отцу сказали, что сыну работа часовщика подходит больше, но к тому времени отец перестал работать, поэтому Жан-Эжен Робер стал учеником и часовым мастером у своего кузена, у которого был часовой магазин.

В середине 1820-х годов он сэкономил, чтобы купить двухтомный набор книг по часовому мастерству под названием «Traité de l'horlogerie» или «Трактат о часовом мастерстве», написанный Фердинандом Бертудом. Важно

Когда он вернулся домой и открыл упаковку, вместо книг Бертуда он обнаружил двухтомник по фокусам под названием «Научные развлечения». Любопытство взяло верх и книги он возвращать не стал. Так он приобщился к секретам фокусов, увлекся, начал практиковать и брать частные уроки «магии».

Магия была его хобби и исследования в области часового дела продолжались. Со временем он переехал в Тур и создал часовую мастерскую.

Однажды на вечеринке он встретил дочь парижского часовщика, месье Жака Франсуа Удена. Ее звали Жозефина-Сесиль Уден, и Жан-Эжен влюбился в нее с первого взгляда. 8 июля 1830 года они поженились. Он изменил свое собственное имя и стал Робером-Уденом.

Переехав в Париж, работал в магазине своего тестя. Жак Франсуа был одним из последних часовых мастеров, которые использовали старые методы изготовления каждого элемента часов вручную и ему нравилась страсть зятя к механизмам. В то время как Жак Франсуа работал в главном магазине, Жан-Эжен возился с механическими игрушками и автоматонами. Жозефина-Сесиль родила ему восемь детей, из которых выжили только трое; это было довольно типично для этого периода времени.

Работая в магазине, Жан-Эжен продолжал практиковать «магию». Совершенно случайно в одном из магазинов он встретил иллюзионистов, как любителей, так и профессионалов, узнал подробности многих механических трюков того времени, а также то, как их улучшить. Это помогло ему создать свои собственные механические фигуры, такие как поющие птицы, танцовщица на канате и автоматон, делающий чашки и шары. Его самым известным автоматоном была фигура, умеющая писать и рисовать. Он показал эту фигуру королю Луису Филиппу и в конечном итоге продал ее П. Т. Барнуму.

19 октября 1843 года любимая жена Жана-Эжена умерла в возрасте тридцати двух лет, и он снова женился на Франсуа Маргарите Олимпе Браконье, женщине на десять лет моложе его. Новая мадам Робер-Уден занималась исключительно домашним хозяйством.

Робер-Уден любил смотреть большие магические шоу, которые приезжали в Париж. Он мечтал когда-нибудь открыть собственный театр. Тем временем, его друг — граф де Л'Эскалопир, нанимал его для выступлений на частных вечеринках.

С течением времени он начал строить оборудование и механизмы для собственного использования, а не продавать его другим. Доходы от магазина и его новых изобретений дали ему достаточно средств, чтобы поэкспериментировать с новыми трюками, он арендовал набор комнат, чтобы перепроектировать их в театр, нанял рабочих. Совет

3 июля 1845 года Робер-Уден устроил премьеру своего театра на 200 мест и представления под названием «Soirées Fantastiques». И это была катастрофа. Страх сцены заставлял его говорить слишком быстро и монотонно. Позже он говорил, что не осознавал, что говорит или делает, и все было размыто. После первого показа у него был нервный срыв. Он закрыл театр и имел все намерения закрыть его навсегда, но, все же вместо того, чтобы признать свое поражение, Робер-Уден, восстановил свое мужество и продолжил выступать в своем маленьком театре. Хотя сорокалетний маг был сначала весьма неумел, а его выступления лишены блеска, вскоре он обрел уверенность, необходимую для сцены.

В течение летних месяцев в маленький театр приходили немного людей, и он изо всех сил старался не закрывать его. Чтобы покрыть расходы, он продал три дома, которые он унаследовал от своей матери.

В конце концов его тяжелая работа была вознаграждена, его программа стала популярной. Места в Palais Royal были и оставались полностью заполненными в течение многих лет.

Он жил счастливо на пенсии около пятнадцати лет, до начала франко-прусской войны. Его сын Юджин был капитаном в полку Зуаве. 6 августа 1870 года Робер-Уден получил известие о том, что его сын был смертельно ранен. Четыре дня спустя его сын умер от ран. Это горе и стресс от войны в целом ухудшили его здоровье, и он заболел пневмонией. 13 июня 1871 года Жан Эжен Робер-Уден умер от болезни в возрасте шестидесяти пяти лет.

Фокус-покус: 10 лет картине «Иллюзионист»

Всё иллюзорно… кроме любви

Одним взмахом руки он завораживал венскую публику начала XX века, но сердце великого мага и чародея было отдано одной-единственной женщине.

Чтобы завоевать возлюбленную, властитель умов и иллюзий решается на свой самый главный фокус… В апреле 2016 года исполняется 10 лет со дня выхода американского фильма «Иллюзионист» с Эдвардом Нортоном в главной роли.

Попробуем вспомнить, чем оказалась так привлекательна для зрителя эта магическая любовная киноистория.

Когда в 2006 году режиссёр Нил Бёргер приступил к съёмкам «Иллюзиониста», на его счету был один полнометражный псевдодокументальный фильм – «Интервью с убийцей» – и опыт постановки музыкальных клипов для канала MTV. Но отсутствие большого опыта в кино Бёргер компенсировал искренним интересом к книге «Иллюзионист Эйзенхайм» американского писателя, лауреата Пулитцеровской премии Стивена Миллхаузера.

«Это превосходный рассказ, настоящий бриллиант. Я влюбился в него с первого прочтения, но я совсем не представлял, как можно было из него вылепить крупнобюджетную картину», – признавался впоследствии режиссёр.

При работе над сценарием Бёргер практически полностью переписал небольшую новеллу Миллхаузера, добавив к истории Эйзенхайма романтическую линию, мистическую составляющую и исторические события, связанные с именем австрийского кронпринца Леопольда (в действительности Рудольфа, сына Императора Франца Иосифа).

Как раз тот портрет, который Эйзенхайм изображает при помощи фокуса во дворце, на самом деле и есть портрет Франца Иосифа.

История гласит: мёртвые тела Рудольфа и его любовницы Баронессы Мэри Ветсеры были найдены в его охотничьем домике в Майерлинге 30 января 1889 года.

Имперская семья на протяжении многих лет придавала этому событию налёт таинственности. Что само по себе не могло не привлечь Бёргера.

Обратите внимание

Но основной заслугой Бёргера как режиссёра, помимо грамотно выстроенного сценария, было приглашение на главную мужскую роль бесподобного Эдварда Нортона.

В то время как практически все его коллеги по голливудскому цеху стараются отделаться от амплуа героев-любовников всех мастей и перейти в какой-нибудь почтенный артхаус, Нортон, наоборот, не упускает возможности сняться в романтической истории.

В этом отношении наиболее урожайным для актёра стал именно 2006 год, так как помимо «Иллюзиониста», Нортон снялся в экранизации новеллы Сомерсета Моэма «Разрисованная вуаль» в роли влюблённого микробиолога.

Актёр-интеллектуал, трижды номинант на премию «Оскар», звезда таких именитых фильмов как «Первобытный страх», «Американская история Х», «Бойцовский клуб», не раз признавался, что не верит в собственную актёрскую харизму и способность увлечь зрителя, сидящего в зале, своей игрой. Что ж, блистательный перформанс Нортона в «Иллюзионисте» давно развеял все опасения скептиков по поводу его таланта.

Герр Эйзенхайм в исполнении Нортона не просто приковывает к себе внимание, а завораживает зрителя одним взмахом ловкой руки. И это неспроста. Как говорил впоследствии сам актёр, все трюки в фильме он старался делать сам.

Хотя в некоторых сценах мы видим руки известного иллюзиониста Джеймса Фридмана, а не Нортона, достоинства актёра этот факт всё равно нисколько не умаляет.

Ведь при подготовке к роли Нортону пришлось провести целое расследование в постижении искусства иллюзии.

Так, актёр выяснил, что именно француз Жан Эжен Робер-Уден первым привнёс фокусы на театральную сцену, то есть, выражаясь современным языком, воссоединил фокусы с шоу-бизнесом. К слову, ключевые трюки «Иллюзиониста» («Апельсиновое дерево» и «Бабочки») придуманы именно им.

Важно

И именно книги Робера-Удена были проштудированы Нортоном вдоль и поперёк, а на съёмках актёр не расставался с «Тайнами престидижитатора» 1858 года, чтобы лучше понять психологию своего героя.

Ещё один интересный факт биографии Нортона – его маниакальная любовь к переписыванию сценариев к фильмам, в которых он участвует. Как ни странно, к «Иллюзионисту» актёр решил не прикасаться, видимо, первоначальный сценарий Бёргера был выше всяких похвал.

Если с исполнителем главной роли было всё понятно изначально, то с главной женской ролью возникла небольшая заминка. Как известно, в фильм была приглашена Лив Тайлер.

Съёмки уже начались, но актрисе пришлось срочно (по семейным обстоятельствам) покинуть проект. В итоге её роль досталась Джессике Бил. Роль герцогини Софии фон Тешин стала настоящим прорывом для Бил.

В одном из интервью Эдвард Нортон отметил, что актриса отлично справилась с ролью влюблённой аристократки.

Отдельного упоминания стоит невероятно харизматичный британский актёр Руфус Сьюэлл, которому в «Иллюзионисте» по традиции досталась роль антагониста.

Надменный и жестокий наследник австрийского престола, кронпринц Леопольд изначально уверен, что все трюки Эйзенхайма – это механика и физика, и что в основе они – обыкновенная дешёвка.

Противостояние кронпринца и иллюзиониста достигает апогея, когда в невесте Леопольда Эйзенхайм узнаёт свою давнюю любовь, и известный фокусник вынужден привлечь на свою сторону все магические силы, которыми владеет, чтобы её отвоевать.

Совет

На фоне таких маститых актёров удивительным образом не теряется инспектор полиции Вальтер Уль, взявшийся за расследование дела Эйзенхайма.

Пол Джаматти отлично вписался в роль честного, но сомневающегося сыщика, который искренне хочет помочь Эйзенхайму, в то же время пытаясь выполнить свой долг.

А сцена прозрения в конце фильма, когда головоломка в голове Уля складывается в одну цельную картину, во многом благодаря игре Джаматти смотрится на одном дыхании.

Любопытный факт: Нортон и Джаматти давние друзья по Йелю, в котором Нортон учился на историческом факультете, а Джаматти – на драматическом. Будучи студентами, друзья даже были задействованы в одном университетском спектакле. Стоит ли говорить, что на съёмках «Иллюзиониста» актёры быстро нашли общий язык.

При всём великолепии актёрского состава фильм вряд ли смотрелся бы так замечательно без нужного антуража. Несмотря на то что действие фильма происходит в Австрии, «Иллюзионист» большей частью был снят в Чехии.

Веной, в которой разворачивались основные события, стали чешские города Табор и Прага.

А завораживающую, загадочную и невероятно красивую музыку к фильму написал знаменитый американский композитор Филип Гласс.

После выхода на экраны успех «Иллюзиониста» был оглушителен. При бюджете 17 миллионов долларов фильм собрал около 88.

Бёргер доказал, что может даже при скромном бюджете создать настоящий шедевр, и моментально перешёл в высшую голливудскую лигу.

Обратите внимание

На сегодняшний день Бёргер успел снять «Области тьмы» с Брэдли Купером и Робертом Де Ниро и антиутопию «Дивергент».

Жаль только, что «Иллюзионист» пролетел мимо всех премий, получив лишь номинацию на «Оскар» за операторскую работу, которая так и не вылилась в вожделенную статуэтку, доставшись ещё более сильному конкуренту – «Лабиринту фавна» Гильермо дель Торо.

Кинокритики также остались довольны, отметив интересную задумку, актёрский состав, стройную композицию и впечатляющий финал.

А загадочная притягательность главного героя, замешанная на волшебстве (пускай и иллюзорном) и подлинной страсти, сделала Эйзенхайма похожим на ещё одного мистического персонажа, графа Дракулу, умевшего нагнетать пугающую атмосферу на пустом месте и страдать от вечной жажды любви (да, именно любви). Любовь, как известно, бессмертна, а искусство вечно. Искусство магии в том числе.

Любопытно, но факт: в 2006 году вышло три фильма, так или иначе затронувших тему иллюзионизма: собственно, «Иллюзионист», «Сенсация» Вуди Аллена с Хью Джекманом и Скарлетт Йоханссон и «Престиж» Кристофера Нолана опять же с Джекманом и Кристианом Бэйлом в главных ролях. Видно, год был во всех отношениях волшебный.

В октябре 2014 года кабельный канал The CW Television Network сообщил о возможной телеадаптации «Иллюзиониста». Что ж, слухи слухами, но пока трудно представить кто сможет заменить Эдварда Нортона в роли Эйзенхайма. Поживём-увидим.

Как говорил сам герр Эйзенхайм: «Я хочу, чтобы вы знали: всё, что вы видели в моём театре на представлениях, есть иллюзия. Это фокус. Далёкий от реальности». Трудно не согласиться с этим утверждением, но также стоит помнить, что порой и правда – всего лишь иллюзия. Как говорится, пусть чудо останется чудом.

«Жизнь и смерть, пространство и время, рок и случайность. Все эти силы витают в мировом космосе. Сегодня, дамы и господа, я представляю вам человека, которому удалось раскрыть тайны мироздания. Он вернулся из отдалённых уголков нашего мира, где до сих пор правят маги и чародеи, чтобы показать, как обойти законы во многом загадочной природы. Встречайте – Эйзенхайм!» Внимательно смотрите?

Жан Эжен Робер-Уден

Французский фокусник, 'отец' современной школы сценического колдовства.

Родился Робер-Уден в Блуа, Франция (Blois, France); отец его – Проспер Робер (Prosper Robert) – был одним из лучших часовых дел мастеров города.

Уникальный талант и невероятное трудолюбие Проспер использовал ради достижения одной лишь цели – он стремился обеспечить своей семье достойное существование; всю свою жизнь часовщик мечтал, что его детям удастся стать действительном уважаемыми членами общества.

В 11 лет Жан, по воле отца, отправился в школу – в 35 милях от родного города, при Университете Орлеана (University of Orléans). В 18 лет Жан успешно закончил учебу и вернулся в Блуа; отец прочил ему карьеру юриста, однако самого Робера куда сильнее влекла работа часовщика.

Важно

Превосходный почерк помог Жану получить место клерка в офисе местного стряпчего; вместо того, чтобы изучать право, однако, Робер предпочитал возиться с механическими приспособлениями.

Вскоре работы парень лишился; наконец, он сумел набраться смелости и признаться отцу, что мечтает стать часовщиком.

К тому времени Проспер уже вышел на пенсию, так что Жан стал учеником своего кузена, занимавшегося семейной лавкой; впрочем, довольно быстро Робер сумел стать самостоятельным часовщиком.

В середине 20-х годов XIX века Жан сумел скопить денег на двухтомный труд о часах – 'Traité de l'horlogerie' некоего Фердинанда Берту (by Ferdinand Berthoud).

В книжной лавке, однако, ему по ошибке дали двухтомник 'Scientific Amusements', повествующий об искусстве демонстрации фокусов. Жан не стал возвращать книги; любопытство взяло верх. Очень скоро он понял, что нашел свое новое призвание.

Особых откровений купленные по ошибке тома не содержали; впрочем, пробужденный ими интерес заставил Робера начать самостоятельные изыскания. Жан отправился к местному фокуснику и начал брать у него уроки.

Некто Мао из Блуа (Maous from Blois) обучил парня ряду весьма и весьма полезных вещей – в частности, жонглированию. Прирожденная ловкость и аккуратность Робера после регулярнх упражнений развилась еще сильнее.

Магия еще долго оставалась лишь хобби Жана; зарабатывал на жизнь он в качестве часовых дел мастера. Через некоторое время Робер перебрался в Тур (Tours).

Совет

Большую часть биографии Робера удалось восстановить лишь по его собственным мемуарам – их точность вызывает у многих аналитиков большие сомнения. Так или иначе, выступать Жан начал в составе любительской актерской труппы; в дальнейшем он сумел еще сильнее отточить профессиональные навыки, выступая на вечеринках в высшем обществе.

Именно на одном из таких выступлений он и познакомился с дочерью парижского часовщика Жака Франсуа Удена (Jacques François Houdin), Жозефой Сесиль Уден (Josèphe Cecile Houdin). Быстро разгоревшийся роман привел к свадьбе; 8-го июля 1830-го Жозефа и Жан обвенчались, после чего молодой фокусник добавил к своей фамилии фамилию супруги.

Перебравшись в Париж, Жан устроился работать в магазине тестя.

Жак Франсуа был одним из последних часовщиков 'старой школы', создававших часы исключительно вручную; любовь зятя к тонкой механике ему весьма и весьма понравилась.

Робер-Уден занимался в основном механическими игрушками и заводными фигурками; жена родила ему восьмерых детей (пятеро из них, впрочем, прожили довольно недолго).

Магию Жан не забросил; напротив, на одной из парижских улочек он случайно обнаружил магазин для фокусников. Здесь он обзавелся рядом весьма и весьма полезных связей – и почерпнул немало полезных трюков.

Робер-Уден начал создавать новые типы механических игрушек, вроде поющих птичек и миниатюрных канатоходцев.

Одним из лучших его творений был автомат, умевший писать и рисовать; им заинтересовался даже король Луи-Филипп (King Louis Philippe).

В 1843-м, после продолжительной болезни скончалась жена Робера-Удена; после нее осталось трое детей. Пытаясь хотя бы частично облегчить свое положение, Жан вновь женился; его вторая супруга скоро взяла все домашнее хозяйство в свои руки.

Обратите внимание

Фокусник продолжал выступать над частных вечеринках и конструировать сложные устройства для продвинутых трюков.

Мечтал он в то время о собственном театре; и лишь помощь графа де Эскалопье (Count de l'Escalopier) – тот нанял Жана для целой серии вечеринок, заплатив за это 15000 франков – сделала эту мечту явью. Робер-Уден снял несколько комнат в королевском дворце и переоборудовал их в театр.

Первое представление Робер-Уден дал 3-го июля 1845-го; первый блин вышел комом. Удержавшись на самой грани нервного срыва, фокусник закрыл театр; лишь после дружеских подначек одного из знакомых он набрался смелости вновь продолжить выступления.

Постепенно Робер привыкал к сцене; критики начали посвящать его представлениям все более и более положительные рецензии.

Его механические игрушки сравнивались с творениями настоящих легенд мира фокусов вроде Филиппа (Philippe) и Боско (Bosco); к сожалению, даже с учетом всего этого, доход театр давал весьма и весьма нестабильный – особенно тяжело приходилось летом.

Жан, однако, не унывал; постепенно ему удалось завоевать интерес всего города. Его обновленный театр освещался исключительно электричеством и мог похвастаться целым рядом доселе невиданных механических приспособлений.

Оставив карьеру фокусника, Жан решил податься в изобретатели; его эксперименты с электричеством намного опередили свое время.

В 1856-м Луи-Наполеон (Louis-Napoleon) попросил Робера отправиться в Алжир (Algeria) – помочь в умиротворении тамошних диких племен. Фокусник с блеском справился с поставленной задачей, после чего дал в Марселе (Marseille) последнее представление и вернулся домой в Сан-Жерве (Saint-Gervais), где засел за мемуары.

Важно

6-го августа 1870-го Жан узнал, что его сын был смертельно ранен в битве при Вёрте (Battle of Worth). Смерть сына подкосила уже немолодого чародея; 13-го июня 1871-го он скончался.

Музей Магии в Париже

Виртуозно сделанные фокусы мало кого оставляют равнодушными. Понимая, что все это иллюзия, взрослые, как и дети, с удовольствием взирают на искусство иллюзионистов и фокусников, пытаясь понять, где же заканчивается реальность и начинается обман зрения.

Посетив музей Магии в Париже, можно окунуться в историю этого волшебного действа.

Нет, конечно, никто не будет посвящать посетителей в тайну чародейства, но представят реквизиты иллюзионистов, афиши с громкими именами великих магов и даже покажут сами фокусы.

Идея возникновения Академии Магии

Но для начала придется дойти до квартала Маре и найти пересечение улиц Сен-Поль и Лион Сен-Поль. Это недалеко от набережной реки Сены, на ее правом берегу. Специально ли, или это насмешка Истории, но данное заведение находится в особняке, ранее принадлежавшем Маркизу де Саду.

Этот человек абсолютно не ограничивал себя никакими моральными, нравственными и религиозными условностями, и других призывал к этому. В те времена такое поведение было более чем скандально, однако у маркиза было еще и больное воображение, которое он отображал в своих сочинениях.

Но речь совсем не о нем, хотя здесь и просматривается какая-то мистика – де Сад, иллюзия, чародейство.

В 1993 году в подвале старинного особняка легендарного маркиза Жорж Пруст решил поместить свою уникальную коллекцию аксессуаров и реквизитов фокусников, и создать Академию Магии. Пруст был популярным иллюзионистом – по призванию, и преподавателем литературы – по образованию.

Однажды, когда он еще работал на литературном поприще, решил пожонглировать. Да так увлекся этим видом циркового искусства, что всерьез решил заняться магией. Все редкие предметы, которые так или иначе относились к искусству магии и попадались ему на глаза, он собирал и хранил.

В конце концов, коллекция Пруста достигла внушительных размеров, что для нее потребовалась достойная «шкатулка».

Оказываясь в Музее Магии, вы невольно попадаете в мир иллюзий и иллюзионистов. Причем, посетителей уже на входе ожидают фокусы или магические шарады, которые можно попытаться разгадать. Не удивляйтесь, если фокусник не только покажет что-то оригинальное, но и проведет по музею, рассказывая много интересного. Откуда он знает столько секретов магии? А может, это и есть тот самый Жорж Пруст!?

Магические реквизиты Академии Магии

В Музее хранятся реквизиты иллюзиона самого Робера-Удена. Этого человека считают отцом современной магии, хотя по образованию он был…часовщиком! До него жонглеры и фокусники были всего лишь уличными циркачами, артистами и фиглярами, развлекающими публику.

А Жан Эжен Робер-Уден возвел манипуляции с помощью ловких и подвижных рук в ранг искусства. Он облачался в эффектный фрак и показывал свои трюки со сцены.

Кстати, два его знаменитых фокуса – «Апельсиновое дерево» и «Бабочки» — можно увидеть в фильме «Иллюзионист», главную роль в котором сыграл Эдвард Нортон.

Одним из знаменитых фокусов Робера-Удена является Парение в Эфире. Великий престидижитатор выполнял его вместе с сыном, где второй как будто зависал в воздухе и даже перемещался в пространстве.

Совет

На самом деле Робер-Уден сконструировал особый корсет, который надевался на тело ассистента (сына) и был невидим зрителю, но служил поддержкой массы «парящего».

Этот номер многие современные иллюзионисты используют, как основу для искусных фокусов с «парящими» объектами.

Еще один экспонат Академии Магии – волшебный стул Бюатье де Кольта. Нет-нет. Это вовсе не тот стул, который рекламируют современные иллюзионисты Братья Сафроновы, где один из них садится на стул, второй вытаскивает реквизит из под первого, и вот он продолжает сидеть на невидимой поверхности. У Бюатье де Кольта было куда эффектнее: красивая ассистентка садилась на загадочный стул и…исчезала!

«Ваза» Шарля де Вера сохранилась в тайниках Музея. Не та ваза, в которую ставят цветы. Так назывался трюк, когда фокусник долго «колдовал» с огромной вазой, и вдруг из нее появлялась девушка, которая через несколько мгновений превращалась в распустившийся куст сирени.

Это было в середине XIX века, когда публика увлекалась сеансами спиритизма, иллюзионом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Шарль де Вера организовал в Париже магическое «дело», ставшее очень даже прибыльным для создателя и его семьи.

Часть реквизита этого фокусника хранится в Парижском Музее Магии.

Какие еще экспонаты можно увидеть в этом музее:

• Гадальные шары;
• Обязательный атрибут любого фокусника – волшебные палочки в «ассортименте»;
• Шкатулки с секретами;
• Магические зеркала;
• Афиши, брошюры, гравюры, плакаты.

Трюк с «распиливанием» человека

Самый «жуткий» экспонат музея – стол для распиливания человека. В XX веке с этим номером выступал знаменитый Говард Терстон. Американский иллюзионист начинал, как «карточный» фокусник. Однако по мере своей популярности трюки становились все серьезнее и эффектнее. Его ассистентки «висели» в воздухе, исчезали.

Но неугомонный Терстон придумал еще и как распилить помощницу пополам на глазах у изумленной публики. Девушка ложилась на стол, Говард доставал свою страшную пилу и «распиливал» ее. А чтобы доказать, что действо действительно произошло, он разводил две половинки стола в разные стороны.

Этот трюк пользовался бешеной популярностью у публики.

Впрочем, его и сегодня показывают многие иллюзионисты, причем трюк постоянно совершенствуется. Например, Крисс Энджел проделывал его голыми руками, не используя никаких приспособлений, Дэвид Копперфильд показывал «распиливание» женщины в своем Лазерном шоу, используя специальный костюм.

А Эмиль Кио показал публике «двойное распиливание», когда в трюке были задействованы две ассистентки: одна выступала в черном костюме, другая для контраста одета в белый сценический наряд. Женщин «распиливают», а клоуны ради шутки меняют ящики с «руками» и «ногами» местами.

Когда иллюзионист завершает трюк до конца, из ящиков выходят ассистентки, одетые не в однотонные костюмы, а составленные из двух цветов: низ — черный, верх – белый, и наоборот, ведь их якобы «перемешали».

Итак, если вам небезразличны фокусы, если вам хочется волшебства, если в Лувре вы уже побывали, с Эйфелевой башни сделали несколько десятков эффектных снимков Парижа, по Елисейским полям прогулялись, но осталось время еще для чего-нибудь неожиданного, смело отравляйтесь в Музей Магии. Посетителей ждет увлекательное шоу фокусника, галерея экспонатов и сувенирная лавка.

Специально для Лилия-Тревел.РУ — Анна Лазарева

Читать

Тери Браун

Порожденная иллюзией

Глава 1

Едва я вижу его, выворачивающего из ближайшего проулка, волоски на затылке встают дыбом. Этот тип медленно направляется ко мне, покачивая дубинкой и то и дело приподнимая фуражку в знак приветствия прохожим. Моя спина непроизвольно напрягается, пульс учащается. Страх перед полисменами – такая же неотъемлемая часть меня, как темно-каштановые волосы. И неспроста.

Законы в отношении гадалок становятся все строже, ужесточаются, так что стоит одному недовольному клиенту донести властям – и мы по уши в неприятностях. Нам позволяют проводить магические шоу, потому что они считаются безопасным развлечением. А вот против частных сеансов представители правопорядка возражают, но деньги, которые мы за это получаем, стоят риска.

Офицер кивает мне, и я отвечаю таким же небрежным жестом, медленно отводя взгляд, пока полицейский проходит мимо. Иногда я забываю, насколько респектабельно теперь выгляжу.

Обратите внимание

Мой зеленый костюм в стиле Шанель с пиджаком свободного покроя и плиссированной юбкой до щиколотки не вызывает ни подозрений, ни изумления. В отличие от тех безвкусных тряпок, что я носила раньше, когда с деньгами было туго.

Через несколько мгновений я облегченно вздыхаю и замедляю шаг, наслаждаясь царящей вокруг суетой.

Я в Нью-Йорке всего месяц, но уже заметила, что все здесь напускают на себя чрезвычайно занятой вид. Даже маленькие детки в платьицах в цветочек и матросских костюмчиках выглядят измотанными.

Деловые девушки с современными стрижками «боб» и в жестких шляпках-клош спешат на работу в свои конторы.

А торговцы из газетных киосков выкрикивают заголовки так, словно те могут в любую секунду измениться.

Я останавливаюсь купить газету для мамы. Она поддалась всеобщему повальному увлечению и в последнее время просто одержима кроссвордами. С ручной тележки поблизости доносится аппетитный аромат пирожков с мясом, привлекая мое внимание.

Но прежде, чем я успеваю принять решение, вижу, как ко мне приближается молодой человек. Он, должно быть, тоже только что купил газету, потому что теперь с серьезным видом изучает первую полосу и усердно хмурит брови.

Но меня заинтересовало не это, а его походка: уверенная, даже самоуверенная, шаг твердый и выверенный. Я так увлеченно наблюдаю за незнакомцем, что не замечаю, как он идет прямо на меня, пока не становится слишком поздно.

Важно

В последний момент мне удается отклониться, и наши рукава соприкасаются, когда незнакомец проходит мимо.

– Прошу прощения, – говорит он, не поднимая глаз.

Я краснею. По крайней мере, он не поймал меня за разглядыванием. Да что со мной такое? Так пялиться на незнакомца посреди улицы! В шестнадцать лет, скажете вы, могла бы быть и более опытной.

Особенно учитывая, сколько времени я провожу в театральной среде. Но большинство моих знакомых мужчин не годятся для серьезных отношений. Я фыркаю, мысленно представив Швайнгарда Великолепного, Одноглазого Билли и Мальчика-омара Лайонела.

«Не годятся для серьезных отношений» – это еще мягко сказано.

От этих мыслей меня отвлекает покалывание в животе. Оно становится все сильнее и постепенно переползает на грудь и ноги. И именно тогда я понимаю.

Это снова происходит.

В общественном месте.

Перед глазами вспыхивают болезненные красные звезды, и мир вокруг меня тускнеет. Чтобы удержаться на ногах, я хватаюсь за фонарный столб, надеясь, что никто на оживленной улице не обратит на это внимания. Сильный запах жженого сахара заполняет ноздри. Как всегда, ужасные видения сопровождаются сладким ароматом кондитерской.

Сердце испуганно колотится в ожидании того, что должно произойти. Видения – это не череда красивых картинок со счастливым концом. Если они приходят ко мне во сне, я могу отмахнуться от них словно от кошмара, даже зная, что это не так. Если же я бодрствую, то вынуждена «наслаждаться» этим мучительным опытом в полной мере.

Я цепляюсь за фонарный столб. Электрические вспышки, словно молнии отдаленного шторма, освещают целые серии снимков. Некоторые из них четкие, другие – окутаны плотным туманом. Я вижу, как бегу по темной улице мимо мелькающих пустых складов.

Все очень реально; я слышу свое хриплое дыхание, чувствую липкую кровь, что стекает вниз по моей щеке, вызывая мурашки по всему телу. Следующий образ – лицо моей матери.

Ее глаза расширены от страха, а губы плотно сомкнуты – лишь бы не закричать…

– Прошу прощения, мисс. Вы знаете, что у вас из уха торчит монетка?

Совет

Слова прорываются сквозь шум в голове, я оборачиваюсь, и темнота отступает. Видение прервано, но я до сих пор ощущаю, как ужас от всего увиденного сводит желудок. С другой стороны, сколько себя помню, страх всегда был неотъемлемой частью моей жизни. Предвидение ведь не единственная «дарованная» мне способность

К горлу подкатывает тошнота. Приходится несколько раз моргнуть, чтобы зрение окончательно прояснилось. Моим спасителем оказывается невысокий полноватый мужчина с усами и в черном котелке. Он терпеливо ждет ответа. Я пару раз сглатываю, и только потом мне удается произнести:

– Простите?

Я покрепче сжимаю ручку корзины, полной продуктов и бакалеи, что я накупила сегодня утром. Осторожность никогда не бывает излишней.

Мимо спешат по своим делам прохожие, едва удостаивая нас взглядами. Чтобы привлечь их внимание, требуется нечто особенное. Тем более если речь идет о честолюбивом рабочем классе, что заселяет этот район, сплошь застроенный магазинами и домами из красно-коричневого песчаника.

Сверкнув кривозубой улыбкой, незнакомец тянется и достает монетку из моего уха. А в нескольких шагах от нас заливисто хохочет мальчишка в поношенных бриджах и с пачкой листовок в руках.

Я начинаю кое-что понимать, и напряжение в плечах и шее ослабевает. Я всю жизнь провела рядом с зазывалами, и хотя это достаточно пронырливый народец, в сущности они не представляют никакой угрозы. О чем бы ни было мое видение – оно не имеет отношения к этому толстому коротышке.

– Спасибо! – восклицаю я и беру монетку левой рукой.

Затем демонстративно перебрасываю свою корзину из одной руки в другую и плавно тянусь к голове зазывалы.

– А вы осознаете, что в вашем ухе лук?

Я улыбаюсь мальчугану, рот которого складывается в удивленное «О», когда я вытягиваю из уха коротышки длинный тонкий стебель зеленого лука.

Обратите внимание

Глаза зазывалы расширяются, и он дарит мне уважительную усмешку. Теперь можно расслабиться. Обычно фокусников-мужчин возмущает, когда их ремеслом занимаются девушки. Но этот невысокий человек, очевидно, из другого теста.

– Подождите! Есть еще кое-что!

Не желая быть превзойденным, он начинает вытягивать из другого моего уха цветные шарфы. Вокруг нас уже собирается народ, и возбуждение заставляет мое сердце биться чаще.

Мама говорит, что я позерка, но я предпочитаю считать себя артисткой. Тем более я уже несколько недель не выступала на улице.

Уличная магия не сочетается с блеском нового респектабельного образа, которому мы пытаемся соответствовать.

– Чудесно, – говорю я, хватая шарфы и сминая их в плотный шар, и подмигиваю собравшимся вокруг зевакам. – Я как раз их искала.

Зрители смеются, оценив шутку. Крутанув запястьем, я резко раскрываю ладонь перед лицом коротышки. Раздается несколько вздохов и разрозненные аплодисменты – окружающие поняли, что шарфики исчезли.

– Эй, – добродушно смеется зазывала, – они же мои!

– Мне очень жаль.

Я ставлю корзину на землю у своих ног, чтобы освободить обе руки. Да, теперь я действительно рисуюсь, но выступать перед публикой так здорово! Невозможно устоять.

– Может, вы примете взамен вот это…

Я стряхиваю с левого запястья три серебряных браслета. Их создал бостонский ювелир специально для меня, и без них я никогда не выхожу из дома. Как и без колоды карт и ножа-бабочки, что сейчас лежат в моей сумочке.

Какое-то время я ловко жонглирую браслетами, чтобы продемонстрировать всем, что это три отдельных кружочка. Затем ловлю их по очереди одной рукой и сжимаю вместе.

Важно

Через пару секунд раскрываю ладонь и слышу дружный вздох зрителей – браслеты теперь соединены друг с другом словно звенья цепи.