Читать
Петр Борисович ГАННУШКИН
КЛИНИКА ПСИХОПАТИЙ: ИХ СТАТИКА, ДИНАМИКА, СИСТЕМАТИКА
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Уважаемый коллега!
Мы рады сообщить Вам, что Издательством НГМД открыта новая серия – «Библиотека медицинской классики». В ней будут издаваться книги, представляющие неослабевающий интерес для практических врачей любого поколения, как заложившие фундамент современной медицинской науки.
Вы открыли книгу выдающегося отечественного психиатра Петра Борисовича Ганнушкина, одного из видных представителей московской психиатрической школы, посвятившего свою жизнь развитию конституционального направления в психиатрии. Автор предлагаемой вниманию читателей книги не дожил до ее выхода в свет. Она была им вычитана и подписана к печати, когда после недолгой болезни он в ночь на 23 февраля 1933 года умер, не увидев ее изданной.
Издательство взяло на себя смелость осуществить переиздание этого труда, во многом определившего представления отечественных психиатров о пограничной психиатрии. Мы постарались донести до читателей последнюю книгу П.Б.
Обратите внимание
Ганнушкина возможно более близкой к оригиналу (первое издание было выпущено в свет московским кооперативным издательством «Север» в 1933 году), внеся в нее только незначительные корректурные изменения.
Мы ждем от Вас, уважаемый читатель, предложений и пожеланий по изданию других книг в серии «Библиотека медицинской классики».
ПРЕДИСЛОВИЕ
Клиническая психиатрия переживает кризис. Этот кризис неизбежен. Психиатрия – самая молодая и самая сложная отрасль клинической медицины.
Она только что вырвалась из объятий спекулятивного мышления, только что стала на биологическое основание и, твердо держась за эту базу, начала быстро развиваться.
Успехи и достижения клинической психиатрии – и теоретические и практические – очень большие. Однако если многое сделано, то еще больше предстоит сделать.
Если в одной, очень большой своей части, в области так называемых экзогений, клиническая психиатрия самым близким образом подошла к остальной медицине, если в этой группе «экзогенных» (в широком смысле слова) психических заболеваний между психиатрической и терапевтической клиниками нет ни разницы, ни противоречий – ни в смысле изучения материала, ни в смысле методов лечения, – то есть в психиатрической клинике большая группа заболеваний, группа громадного значения, которая по-прежнему навлекает на психиатрию недовольство со стороны соматиков: соматики по-прежнему готовы видеть в психиатрах не биологов, а «психологов» в специфическом смысле этого слова, по-прежнему отказываются от общего языка и даже общего мышления, по-прежнему готовы отрицать за психиатрией право быть отраслью медицины.
Эта группа – группа так называемых конституциональных психопатий.
Эта группа крайне разнообразна, до сих пор она остается крайне разрозненной, она описывается в разных главах и даже в разных томах психиатрических учебников и руководств; в эту группу входят и циркулярный психоз, и паранойя, и истерия, и «психопатические личности», и ненормальные реакции, и половые извращения и т. д.
Было бы очень желательно и совершенно необходимо найти и для этой группы случаев соматическую базу или хотя бы определенные соматические корреляции. В этом отношении делаются многочисленные и исключительные попытки: эти попытки не только делаются, они должны делаться, ибо уже сейчас есть много оснований думать, что эти попытки – скоро ли, поздно ли, – но увенчаются успехом.
Важно
Эти попытки делаются решительно во всех плоскостях и направлениях: пытаются изучать и классифицировать психопатии, исходя из самых разнообразных предпосылок – анатомических, физиологических, химических, эндокринологических и др.
Строение тела человека сопоставляют с его «характером»; различают психику ваготоников и симпатикотоников; различают психику людей с преобладанием деятельности коры головного мозга от психики людей, у которых преобладают функции подкорковых областей; даже в пределах одной коры головного мозга выделяют разные типы людей (тип лобный, тип затылочный), пытаются установить различие в психике, если не людей, то животных, исходя из экспериментальных данных об условных и безусловных рефлексах. Ставят психику в связь со свойствами сосудистой системы, с общими свойствами тканей организма, с качеством крови и т. д. Особенно большое поле для выводов подобного рода – выводов не только интересных и заманчивых, но и сплошь и рядом очень серьезных и основательных – дает эндокринная система: говорят о гипертиреоидном и гипотиреоидном темпераментах, о типе тетаноидном и типе базедовоидном, о типах гипогенитальном, гипосупраренальном, гипо – и гиперпитуитарном. Если, с одной стороны, можно это еще раз подчеркнуть, все эти попытки необходимы и в конечном счете приведут к очень определенным и надежным результатам, то, с другой стороны, надо с такою же, если не с большей отчетливостью сказать, что эти попытки пока что еще не дали приемлемого, понятного и хоть сколько-нибудь твердого объяснения тому громадному материалу в этой области, которым располагает клиника. Из этого положения, думается нам, с неизбежностью вытекает другое: пока у нас не имеется определенной соматической базы для изучения конституциональных психопатий, мы должны изучать этот важнейший материал в том аспекте, в котором он доступен и поддается изучению; иными словами, мы должны изучать клинику психопатий. Мы не должны скрывать от себя, но не должны и огорчаться тем обстоятельством, что это наше клиническое изучение психопатий окажется недолговечным, что с течением времени, с прогрессом знания в основе различных психопатий окажутся найденными определенные соматофизиологические моменты, – все же мы и в настоящее время при теперешнем уровне знания должны изучать и систематизировать психопатии, изучать их клинику в ее статическом и динамическом разрезах; мы должны взять всю эту большую группу конституциональных психопатий за одно целое и исследовать эту общую сумму клинических фактов с одних и тех же точек зрения, не разрознивая отдельных ингредиентов этой суммы, а наоборот, всегда сопоставляя одни слагаемые с другими.[1]
В этих вводных соображениях мы бы хотели определенно подчеркнуть, что конституциональные психопатии – как бы ни были разнообразны их проявления – составляют при теперешнем уровне знания одну главу клинической психиатрии.
В этой главе психопат должен изучаться под одним и тем же углом зрения, одними и теми же клиническими приемами. Это – первое.
Второе – психопат должен изучаться как целое, как личность во всей ее полноте, во всем ее объеме; конечно, должны изучаться возможно полнее соматические корреляции этой личности, но их одних пока еще слишком мало; психопат должен изучаться во взаимоотношении с окружающей его средой, во всех его столкновениях с этой средой, во всех его реакциях на нее, во всех противоречиях его психики, но всегда он должен изучаться как нечто единое, целостное. Наконец, психопат должен изучаться не только в течение отдельных, болезненных этапов его жизни, а, по возможности, на протяжении всего его жизненного пути; только тогда можно быть до известной степени гарантированным от всякого рода поспешных выводов и обобщений, только тогда можно отделить временное, случайное, преходящее от постоянного и стойкого. Эти три методологических условия кажутся нам необходимыми при изучении психопатий.
Путь, которым можно идти при изучении этого материала, думается нам, двоякий: один путь, путь испытанный, надежный, давший нам уже блестящие результаты, это – путь от болезни к здоровью, от большой сугубой психиатрии к малой, пограничной, путь, которым до сих пор шла наша дисциплина (и не только она одна) и от которого нет никаких оснований отказываться. Другой путь, если угодно, – обратный: от здоровья к болезни или, вернее говоря, путь, имеющий своим исходным пунктом не население психиатрической больницы, а обычную жизненную среду, обычную жизненную атмосферу; этот путь изучает личность в ее взаимоотношениях с окружающей средой, с акцентом на последней. Результатом чрезмерного увлечения таким взглядом является предложение заменить термин «психопат» термином «социопат», – предложение, на наш взгляд, и неприемлемое, и ничем неоправдываемое, а главное, слишком упрощающее эту столь сложную проблему. На этом втором пути изучения особенно много внимания уделяется вопросам воспитания, быта, профессии, ситуации. Эти два пути совершенно разные, но они не исключают, а дополняют один другой. Второй путь, думается нам, в деле изучения психопатий дал еще очень немного, но некоторые вопросы, поставленные благодаря именно этому пути, и очень интересны, и принципиально важны. Соединить, однако, эти два пути в одном исследовании нам кажется очень затруднительным. В нашей работе мы главным образом исходим из клинического опыта и клинического материала; другими словами, мы идем первым путем, это делает нашу работу несколько односторонней; однако фактор социальный, ситуационный, в широком смысле слова, мы не только не игнорируем, а определенно подчеркиваем и имеем в виду.
Класификация психопатий по ганнушкину
Класификация психопатий по ганнушкину
| Группа циклоидов | Конституционально-депрессивные.Конституционально-возбужденныеЦиклотимики.Эмотивно-лабильные (реактивно-лабильные) психопаты. |
| Группа астеников | Неврастеники.Психастеники |
| Группа шизоидов | Шизоиды.Мечтатели. |
| Группа параноиков | Параноики.Фанатики. |
| Группа эпилептоидов. | Эпилептоиды |
| Группа истерических характеров | Истерические личностиПатологические лгуны |
| Группа неустойчивых психопатов | Неустойчивые психопаты |
| Группа антисоциальных психопатов | Антисоциальные психопаты |
| Группа конституционально-глупых. | Конституционально-глупые |
Группа циклоидов
Конституционально-депрессивные.
Люди с постоянно пониженным настроением,
жизнь им кажется бессмысленной.Они
прирожденные пессимисты, всякое
радостное событие отравляется для них
мыслью о непрочности радости. Они
чрезвычайно чувствительны ко всяким
неприятностям. Им часто кажется, что
окружающие относятся к ним с презрением,
смотрят свысока.
Это заставляет их
сторониться других людей, замыкаться
в себе. Своим мрачным, угрюмым видом
отталкивают от себя даже сочувствующих
им лиц. Однако в тесном кругу близких
делаются веселыми, разговорчивыми. Во
внешних их проявлениях, в движениях, в
мимике большей частью видны следы
какого-то заторможения.
Любая работа,
деятельность им неприятна, и они скоро
устают. Большинство из них обычно
неспособно к продолжительному волевому
напряжению и легко впадает в отчаяние.
Все это делает их крайне нерешительными
и неспособными ни к какой действенной
инициативе.
Совет
Часто такого рода люди уже
в детстве обращают на себя внимание
своей задумчивостью, боязливостью,
плаксивостью и капризностью. Период,
когда выявляются особенно ярко черты
конституциональной депрессии, бывает
возраст полового созревания(начинается
сдвиг в настроении).
У подростков могут
появиться мысли о бесцельности
существования, и нередко такие люди
заканчивают жизнь самоубийством.
Конституционально-возбужденные
Представители этой группы в нерезко
выраженных случаях практически считаются
вполне здоровыми. Эти люди, быстро
откликающиеся на все новое, энергичные и предприимчивые. С ними очень приятно
встречаться в обществе, где они очаровывают
своим остроумием, приветливостью и
открытым характером, но не всегда легко
поддерживать деловые отношения, так
как их обещаниям нельзя верить.
Они
очень высокого мнения о себе и не любят
критики в свой адрес, хотя себе могут
позволить насмешки и остроты больно
задевающие собеседника. Обладая в общем
хорошими способностями, в школе учатся
обыкновенно плохо. Они легко распускаются
и выходят из повиновения. С большим
трудом переносят военную службу, часто
нарушая дисциплину. У них рано пробуждается
половое влечение.
Малоустойчивы к
употреблению алкоголя. При всем том
они не часто опускаются на дно, и
обыкновенно выпутываются из самых
затруднительных положений. В зрелые
годы их жизненный путь не идет прямой
линией, а все время совершает большие
зигзаги. В своей практической деятельности
не всегда отличаются моральной
щепетильностью, и их иногда можно увидеть
запутавшимися в крупных мошенничествах.
Но чаще они просто лгут и хвастаются.
Циклотимики.
Это личности с многократной волнообразной
сменой состояний возбуждения и депрессии.
Эти колебания обычно берут начало в
возрасте полового созревания, именно
в этом возрасте веселые и жизнерадостные
подростки превращаются в меланхоличных,
угнетенных и пессимистически настроенных
подростков, или наоборот.
Далее начинается
периодическая смена одних состояний
другими, иногда связанная как будто с
определенными временами года, чаще
всего с весной или осенью. При этом
состоянии возбуждения обыкновенно
считаются как периоды полного здоровья
и расцвета сил, а приступы депрессиии
переживаются тяжело и болезненно.
У
представителей этой группы можно
наблюдать сосуществование элементов
противоположных настроений.
Эмотивно-лабильные (реактивно-лабильные) психопаты.
Обратите внимание
У некоторых из них колебания состояния
совершаются очень часто, иногда прямо
по дням. Они поражают капризной
изменчивостью своего настроения, как
бы безо всякой причины переходящего из
одной крайности в другую.
В основном
это люди веселые, открытые, но на
окружающих производят впечатление
капризных недотрог. Почти никогда их
настроение не меняется беспричинно,
хотя со стороны кажется наоборот. У них
есть свои хорошие и дурные дни.
Несмотря
на известный оттенок легкомыслия и
поверхности, это люди, способные к
глубоким чувствам и привязанностям.
Они тяжело переживают всякие сильные
душевные потрясения, особенно утрату
близких лиц, и чаще всего дают так
называемые патологические реакции и
реактивные психозы.
Срок, на который
меняется настроение у этой группы
личностей, может быть очень различен.
Группа астеников.
Неврастеники.
Отличительные черты – чрезмерная
нервно-психическая возбудимость,
раздражительность, а так же истощаемость
и утомляемость.
В симптоматологии этих
случаев большую роль играют явления
как бы соматического порядка: ощущения
в различных частях тела, функциональные
нарушения деятельности сердца,
желудочно-кишечного аппарата и т.д.
Представители этой группы отличаются
общей вялостью, отсутствием инициативы
и нерешительностью. Они неспособны к
длительной и усидчивой работе. Страх
перед трудностями заранее парализует
их волю и делает даже неспособными
приняться за дело.
У некоторых людей, наоборот, резко
выявляется склонность к увлечению той
или иной работой, интересами. Они легко
усваивают все новое, но так же не
выдерживают длительного напряжения. А
удачное начало заканчивается падением
продуктивности.
У других представителей группы
присутствует чрезмерная впечатлительность
и выраженное чувство собственной
недостаточности. Их нервная слабость
проявляется в крайней ранимости к
переживаниям (падают в обморок при виде
крови). Толпа и вообще людское общество
их часто утомляет и заставляет искать
одиночества.
Тяжелыми для них являются
всякие ответственные выступления перед
другими людьми (экзамены). Также для
таких людей очень болезненно действуют
служебные неудачи. Чрезмерная возбудимость
расстраивает обыкновенно и соматические
функции. На почве несоответствия между
теми требованиями, которые они предъявляют
к себе и к жизни.
Важно
И тем положением, которое
им на самом деле достается, у них
развиваются длительные депрессивные
состояния.
Психастеники.
Основные черты – крайняя нерешительность,
боязливость и постоянная наклонность
к сомнениям. Они очень впечатлительны
не только к тому, что происходит в данную
минуту, но и ко всему, что ожидает их в
будущем.
Психастеник очень боязлив и
робок, он боится всего, и отступает не
только перед действительной опасностью,
но и существующей в его воображении.
Ему крайне трудно принять то или другое
решение. Но даже решившись, он все время
сомневается, так ли он поступает. И даже
может вновь переделывать то, что он
только что сделал.
Неумение обходиться
без посторонней помощи являются также
отличительной чертой психастеников.
Они очень бояться за самих себя и за то
будущее, которое их ожидает, а также за
своих близких и родственников. Постоянные
тревоги, опасения, беспокойства – вот
что наполняет их жизнь.
Они с трудом
переносят назначение срока, боясь, что
не поспеют к назначенному времени. Психастеники – люди деликатные и чуткие,
но в то же время могут причинять много
неприятностей окружающим. Они педанты
и формалисты, требующие от других того
же самого. Любят мечтать и фантазировать.
А физический труд им не нравиться.
Они
не приспособлены к жизни, им нужна
тепличная обстановка. Склонны к
самоанализу. Часто предаются размышлениям
чисто отвлеченного характера.
Группа шизоидов.
Шизоиды.
Для них характерна аутистическая
оторванность от реального мира. Им
трудно проникнуть в душевный мир других
людей. Могут проявлять чувствительность
по отношению к людям ими воображаемым,
но понять горе и радость людей реальных им труднее всего. Их эмоциональная
жизнь имеет очень сложное строение.
Будучи отчужденным от действительности,
находится в постоянном и непримиримом
конфликте с самим собой. Принято говорить
о душевной холодности шизоидов. Они не
внушаемы, но непонятное соединение
упрямства и податливости иногда
характеризуют их поведение.
Совет
Воля их в
основном развита и направлена крайне
неравномерно и односторонне, а поведение
в общем непоследовательно. Шизоидов
характеризует склонность к чудачествам,
неожиданным поступкам. В поступках
можно обнаружить недостаток такта и
полное неумение считаться с чужими
интересами.
В работе редко следуют
указаниям, упрямо делая все так, как им
нравится. Некоторые вообще оказываются
неспособными к регулярной профессионально
деятельности. Шизоиды замкнутые люди,
но иногда у них возникает желание
поделиться с другими радостью или горем.
В основном держатся подальше от других,
боясь разочарований. Не ко всем людям
относятся одинаково. По-настоящему они
любят только себя.
Мечтатели.
Это люди тонко чувствующие и легко
ранимые, со слабой волей. Столкновение
с действительностью заставляет их
уходить в себя, они погружаются в свои
мечты и в них словно компенсируют себя
за испытываемые ими неприятности в
реальной жизни.
Также это люди с повышенной
самооценкой, недовольные тем положением,
которое они заняли в жизни, но неспособные
бороться за лучшее. Свободное время
заполняют фантазированием. Главное
содержание фантазии – это исполнение
их желаний.
Группа параноиков.
Параноики.
Склонны к образованию так называемых
сверхценных идей, во власти которых они
потом и оказываются. Самой важной из
них является мысль об особом значении
его собственной личности. Они эгоистичны,
самодовольные. Параноика не занимает
ни наука, ни политика, ни искусство, если
он сам не принимает участия в разработке
вопросов.
Поступки и деятельность
определяются огромным аффективным
напряжением, всегда существующим вокруг
его переживаний. Односторонность делает
их малопонятными и ставит в состояние
отчуждения. Эгоизм мешает им хорошо
относиться к людям. Поэтому они неуживчивы
и агрессивны.
Все кто входит в столкновение
с параноиком, становиться его врагом.
Все это делает его несчастным человеком.
Он злопамятен, прощает ни одной мелочи.
Параноик отличается способностью к
длительному волевому напряжению; упрям
и настойчив. В борьбе за свои воображаемые
права часто проявляет большую находчивость.
Обратите внимание
Но, потерпев поражение, не отчаивается,
и из неудач черпает силы для дальнейшей
борьбы.
Фанатики.
Это люди, которые посвящают всю свою
жизнь служению одному делу, одной идее.
Они не выдвигают свою личность на
передний план. Для них важны не сами
идеи, а претворение их в жизнь, результат.
Фанатики редко способны проявлять
душевную теплоту к отдельным людям.
В
личных отношениях бывают безразлично
холодны или требовательно строги.
Человеческое горе их не трогает. Главная
сила таких людей заключается в их
несокрушимой воле, которая может быть
опасна для общества.
Представителей
этой группы часто можно встретить в
религиозных сектах.
Группа эпилептоидов.
Крайне раздражительны, возникают
приступы расстройства настроения,
выражены моральные дефекты. Они очень
активные, любители сильных ощущений,
очень настойчивые и даже упрямые. Та
или другая мысль надолго застревает в
их сознании. Очень нетерпеливы и
требовательны к окружающим, подозрительны,
обидчивы, все готовы критиковать.
В
семейной жизни являются тиранами,
постоянно устраивающие скандалы. Требуют
покорности и подчинения себе. С детства
непослушные. Их неуживчивость заставляет
проводить жизнь в скитаниях. Характерна
склонность к эпизодически развивающимся
расстройствам настроения, которые могут
продолжаться недолго.
Несмотря на свою
необузданность они всегда остаются
людьми очень узкими, односторонними.
Их аффективность лишена богатства
оттенков и определяется агрессивность
к окружающим людям. Чувство симпатии и
сострадания им недоступны.
Отсутствие
этих чувств в соединении с эгоизмом и
злобность делает их морально неполноценными
и способными на действия, выходящие за
рамки дозволенного.
Группа истерических характеров.
Истерические личности.
Стремятся обратить на себя внимание
окружающих. Им необходимо, чтобы о них
говорили, и для достижения этого они
готовы на все. Таким личностям не хватает
глубины и содержания, чтоб на более
продолжительное время привлечь к себе
достаточное число поклонников. Их
эмоциональная жизнь капризно неустойчива,
чувства поверхностны, интересы неглубоки.
Важно
Не способны к длительному напряжению
воли. При первом знакомстве кажутся
обворожительными, но постепенно
вскрываются их отрицательные черты.
Все поступки, движения и жесты рассчитаны
на зрителя. Стараются быть оригинальными.
Своих ошибок не сознают никогда. Не
любят равнодушия и пренебрежения.
По
отношению к тем, кто не угодил им,
злопамятны и мстительны. Лучше всего
себя чувствуют в атмосфере дрязг и
сплетен. В балансе психической жизни
внешние впечатления играют очень большую
роль, он ни на минуту не забывает о
происходящем кругом, но его реакция на
окружающее является своеобразной и
избирательной.
Крайне тонко и остро
воспринимая одно, истерик оказывается
совершенно нечувствительным к другому.
Патологические лгуны.
Это люди сообразительные, находчивые,
владеют даром речи, могут казаться
широко образованными, обладая только
поверхностным запасом знаний. Многие
из них, творческие личности. Легко
завязывают знакомства и приобретают
доверие людей.
Заботятся о своей внешности
и о произведенном впечатлении на
окружающих. Страдают полным отсутствием
выдержки прилежания. Они легко отвлекаются
и не могут заставить себя длительному
напряжению. Их духовные интересы мелки.
Работа, требующая упорства и аккуратности,
отталкивает их.
Это люди легкомысленные,
которым чуждо чувство долга, они любят
только самих себя. Им тяжело сдерживать
свое воображение. Для них характерна
страсть ко лжи, и делают они это мастерски.
Некоторые извлекают из этого пользу
(аферисты).
В своих выходках редко
переходят границы, определяемые уголовным
законом.
Группа неустойчивых психопатов.
Это слабохарактерные люди, легко
попадающие под влияние среды. Часто
спиваются, становятся картежниками,
мелкими мошенниками. У них отсутствуют
большие интересы. В основном это милые
собеседники, компанейские люди, не
любящие одиночества. Легко приспосабливаются
к любой среде. Иногда могут вызывать
недовольство своей беспорядочностью,
неаккуратностью и ленью.
Их надо постоянно
подталкивать, бранить или ободрять.
Легко вдохновляющиеся, они легко и
остывают, не закончив начатое дело. Часто бывают наркотически зависимыми.
Они невольно вызывают сочувствие и
желание им помочь, что не всегда идет
на пользу.
Совет
Только в условиях постоянной
опеки, находясь под давлением человека
с сильной волей, могут существовать
благополучно и быть полезным членом
общества.
Группа антисоциальных психопатов.
Характерны резко выраженные моральные
дефекты. Страдают частичной эмоциональной
тупостью, отсутствием социальных эмоций.
У них нет ни стыда, ни чести. Это лживые
люди, ленивые, неспособные к регулярному
труду. Отсутствуют выраженные духовные
интересы.
Отличаются большой любовью
к чувственным наслаждениям. Они грубые
и злые, склонны к мучительству животных.
Также у них отсутствует привязанность
к самым близким людям (даже к матери).
Могут питать ненависть к тем близким,
которые стремятся держать их в определенных
рамках; в таких случаях дело может дойти
и до убийства. Рано оставляют дом и
семью.
Группа конституционально-глупых.
Такие люди иногда хорошо учатся, но
на практике не могут применять свои
знания. Они умеют держать себя в обществе.
Хорошо справляются с жизнью лишь в
определенных, узких рамках домашнего
обихода и материального благополучия.
Они очень внушаемы, постоянно готовы
подчиняться голосу большинства. Это
люди шаблона, банальности, моды, среды.
Они являются консерваторами. Отличаются
большим самомнением, стремятся во всем
иметь свое суждение, что ведет к грубейшим
ошибкам. Они могут и умеют больше, чем
знают, и часто оказываются более
приспособленными, чем так называемые
умные люди.
Группа антисоциальных психопатов
В 1835 г.
английский психиатр Причард (Prichard) описал как отдельную клиническую форму особую болезнь, которой он дал название moral insanity – «нравственное помешательство», разумея под этими словами клиническую картину, характеризующуюся более или менее изолированным поражением эмоциональной сферы, в противоположность случаям, где на первый план выступает поражение интеллекта – «intellectual insanity». Последователи Причарда стали, однако, понимать под этим термином нечто иное, а именно, отсутствие нравственных чувств при более или менее сохраненном интеллекте. Учение о нравственном помешательстве в этом последнем понимании одно время пользовалось общим признанием и большой популярностью, однако в настоящее время оно определенно принадлежит уже истории. Современная психиатрия не знает такой болезни, как вообще не знает однопредметного помешательства, мономаний. Однако, несомненно, существуют психопаты, главной, бросающейся в глаза особенностью которых являются резко выраженные моральные дефекты.[6]Это – люди, страдающие частичной эмоциональной тупостью, именно, отсутствием социальных эмоций: чувство симпатии к окружающим и сознание долга по отношению к обществу у них, обыкновенно, полностью отсутствует: у них нет ни чести, ни стыда, они равнодушны к похвале и порицанию, они не могут приспособиться к правилам общежития. Почти всегда это – субъекты, во‑первых, лживые – не из потребности порисоваться и пофантазировать, а исключительно для маскировки инстинктов и намерений, а во‑вторых – ленивые и неспособные ни к какому регулярному труду. Искать у них сколько‑нибудь выраженных духовных интересов не приходится, зато они отличаются большой любовью к чувственным наслаждениям: почти всегда это лакомки, сластолюбцы, развратники. Чаще всего они не просто «холодны», а и жестоки. Грубые и злые, они очень рано, с детства обнаруживают себя – сначала своей склонностью к мучительству животных и поразительным отсутствием привязанности к самым близким людям (даже к матери), а затем своим как бы умышленно бесцеремонным нежеланием считаться с самыми минимальными удобствами окружающих. Они способны из‑за пустяка плюнуть матери в лицо, начать за столом громко браниться площадною бранью, бить окна, посуду, мебель при самой незначительной ссоре, и все это – не столько вследствие чрезмерного гневного возбуждения, сколько из желания досадить окружающим. Иногда они питают тяжелую злобную ненависть и жажду мести по отношению к тем из близких (чаще всего к отцу), которые стремятся держать их в определенных рамках и проявляют по отношению к ним строгость; в таких случаях дело может дойти и до убийства. Cтеснение своей свободы они вообще переносят плохо и поэтому, как правило, рано оставляют дом и семью; при отсутствии привязанностей жизнь в домашней обстановке означает для них только ряд несносных ограничений и невозможность развернуть в полной мере свои своеобразные наклонности. Именно эту группу психопатов имел в виду Ломброзо, когда говорил о прирожденном преступнике.[7]Преступление – это как раз тот вид деятельности, который больше всего соответствует их наклонности; для преступников этого рода чрезвычайно характерна полная их неисправимость и, как следствие этого, склонность к рецидивам. Часто из них вырабатываются настоящие, убежденные «враги общества», мстящие последнему за те ограничения, которые оно ставит их деятельности; ими постепенно овладевает настоящая страсть к борьбе с законом, опасность которой только разжигает их; преступление начинает привлекать их, как любимое дело, развиваются специальные навыки и, как последствие чувства обладания своеобразным талантом, известная профессиональная гордость. Однако некоторые из антисоциальных психопатов удерживаются и в рамках общежития – это преимущественно лица из хорошо обеспеченных классов общества, не нуждающиеся в преступлении для того, чтобы удовлетворить свою жажду наслаждений; таковы многие высокостоящие политиканы, не брезгующие для своих узко эгоистических целей никакими средствами; таковы бездушные матери, не питающие никаких привязанностей к своим детям, преследующие их строгостью и жестокостью и без сожаления бросающие их на попечение нянек. Вообще, надо сказать, что описываемая психопатия обнимает очень широкую группу лиц во многом различного склада. Кроме основного типа, отличающегося чертами, близкими к эпилептоидам (люди грубые, жестокие и злобные), среди них встречаются и «холодные», бездушные резонеры, родственные шизоидам субъекты, у которых хорошо действующий рассудок всегда наготове для того, чтобы оправдывать, объяснять их «дурные» поступки. Именно в применении к случаям подобного рода старые французские психиатры говорили о folie morale, folie raisonnante, folie lucide (delire des actes).
Что касается дифференциального диагноза, то, кроме невозможности резкого ограничения этой формы от шизоидов и эпилептоидов, с одной стороны, лгунов и неустойчивых психопатов с другой, надо упомянуть, что часто чрезвычайно затруднительно бывает решить, имеем ли мы дело с антисоциальным психопатом, или с эмоционально‑тупым шизофреником (мягко текущий процесс) без резко выраженных бредовых явлений и спутанности.
ГРУППА КОНСТИТУЦИОНАЛЬНО‑ГЛУПЫХ
Последним заключительным аккордом учения о конституциональных психопатиях является группа людей «конституционально‑глупых».
Обратите внимание
Эта группа также находится на границе между психическим здоровьем и психической болезнью; это – люди врожденно ограниченные, от рождения неумные, безо всякой границы, как само собой разумеется, сливающиеся с группой врожденной отсталости (идиотией, олигофренией).
Мы не можем здесь заниматься рассмотрением вопроса о причинах, вызывающих к жизни интеллектуальную дефектность этого рода людей.
Нашей задачей является только подчеркнуть, что среди конституциональных психопатий (в том смысле и объеме этого термина, какой ему придается в этой работе) надо отвести место и тем лицам, отличительным свойством которых является врожденная умственная недостаточность.
Это именно те случаи, оценивая которые как случаи пограничные, трудно сказать что здесь нормально и что уже не нормально.
Подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но даже и в высшей школе; когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу – они оказываются совершенно бесплодными.
Они умеют себя держать в обществе, говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности (отсюда выражение «Salon blodsinn» – салонное слабоумие).[8]Они хорошо справляются с жизнью лишь в определенных, узких, давно установленных рамках домашнего обихода и материального благополучия.
С другой стороны, сюда относятся и элементарно простые, примитивные люди, лишенные духовных запросов, но хорошо справляющиеся с несложными требованиями какого‑нибудь ремесла; иногда даже без больших недоразумений работающие в торговле, даже в администрации.
Одной из отличительных черт конституционально‑ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению» («что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!»); это – люди шаблона, банальности, моды; это тоже люди среды (Milieumenschen), но не совсем а том смысле, как неустойчивые психопаты; там люди идут за ярким примером этой среды, за «пороком», а здесь, напротив, – за благонравием. Конституционально‑ограниченные психопаты – всегда консерваторы; из естественного чувства самозащиты они держатся за старое, к которому привыкли и к которому приспособились, и боятся всего нового. Это – те «нормальные» люди, о которых Кюльер (Cullere) говорил, что в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей (demi‑fous), цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности. Это те «нормальные» люди, которых Ферри (Ferri) сравнивает с готовым платьем из больших магазинов; здесь действует только закон подражания. Как людям с резко выраженной внушаемостью, им близко, им свойственно все «человеческое», все «людские слабости» и прежде всего страх и отчаяние. Они очень легко дают реактивные состояния, вслед за соответствующими травмами; острый параноид – после ареста и пребывания в тюрьме, острую депрессию – после потери имущества, острую ипохондрию – после страшного диагноза и т. д., и т. д.
Важно
К конституционально‑глупым надо отнести также и тех своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомнением и которые с высокопарным торжественным видом изрекают общие места или не имеющие никакого смысла витиеватые фразы, представляющие набор пышных слов без содержания (хороший образец – правда, в шаржированном, карикатурном виде – изречения Козьмы Пруткова). Может быть, здесь же надо упомянуть и о некоторых резонерах, стремление которых иметь обо всем свое суждение ведет к грубейшим ошибкам, к высказыванию в качестве истин нелепых сентенций, имеющих в основе игнорирование элементарных логических требований. Не лишне подчеркнуть, что по отношению ко многим видам конституциональной глупости подтверждается изречение знаменитого немецкого психиатра, что они могут, умеют больше, чем знают (mehr konnen, als wissen), в результате чего в грубо элементарной жизни они часто оказываются даже более приспособленными, чем так называемые умные люди.[9]
Наконец, нельзя не упомянуть здесь также и об отношении, существующем между психопатией и гениальностью (или высокой одаренностью). Здесь надо исходить из того факта, что в нерезко выраженной форме те или другие психопатические особенности присущи почти всем и «нормальным» людям.
Как правило, чем резче выражена индивидуальность, тем ярче становятся и свойственные ей психопатические черты. Немудрено, что среди людей высоко одаренных, с богато развитой эмоциональной жизнью и легко возбудимой фантазией количество несомненных психопатов оказывается довольно значительным.
Чтобы правильно оценить это обстоятельство, надо еще помнить, что в создании гениального произведения принимают участие два фактора: среда (эпоха) и творческая личность. Что многие психопаты именно благодаря своим психопатическим особенностям должны быть гораздо более чуткими к запросам эпохи, чем так называемые, нормальные люди, после сказанного понятно само собой.
Историю интересует только творение и, главным образом, те его элементы, которые имеют не личный, индивидуальный, а общий, непреходящий характер. Творческая личность, отступая перед историей на задний план, по своей биологической ценности вовсе не должна обязательно иметь то же положительное значение, какое объективно принадлежит в соответствующей области ее творению.
Спор о том, представляет ли гениальная личность явление дегенерации или проге‑нерации, по существу, бесплоден и является в значительной мере результатом незакономерного смешения биологической и социологической точек зрения.
⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒
Книга Психология и психоанализ характера. Содержание — Группа антисоциальных психопатов
Группа антисоциальных психопатов
В 1835 г.
английский психиатр Причард описал как отдельную клиническую форму, особую болезнь, которой он дал название — «нравственное помешательство», разумея под этими словами клиническую картину, характеризующуюся более или менее изолированным поражением эмоциональной сферы, в противоположность случаям, где на первый план выступает поражение интеллекта. Последователи Причарда стали, однако, понимать под этим термином нечто иное, а именно отсутствие нравственных чувств при более или менее сохраненном интеллекте.
Учение о нравственном помешательстве в этом последнем понимании одно время пользовалось общим признанием и большой популярностью, однако, в настоящее время оно определенно принадлежит уже истории. Современная психиатрия не знает такой болезни, как вообще не знает однопредметного помешательства, мономаний.
Однако, несомненно, существуют психопаты, главной, бросающейся в глаза особенностью которых являются резко выраженные моральные дефекты.
Совет
Это — люди, страдающие частичной эмоциональной тупостью, именно отсутствием социальных эмоций: чувство симпатии к окружающим и сознание долга по отношению к обществу у них, обыкновенно, полностью отсутствует: у них нет ни чести, ни стыда, они равнодушны к похвале и порицанию, они не могут приспособиться к правилам общежития.
Почти всегда это — субъекты, во-первых, лживые — не из потребности порисоваться и пофантазировать, а исключительно для маскировки инстинктов и намерений, а во-вторых — ленивые и неспособные ни к какому регулярному ТРУДУ.
Искать у них сколько-нибудь выраженных духовных интересов не приходится, зато они отличаются большой любовью к чувственным наслаждениям: почти всегда это лакомки, сластолюбцы, развратники. Чаще всего они не просто «холодны», а и жестоки.
Грубые и злые, они очень рано, с детства обнаруживают себя, — сначала своей склонностью к мучительству животных и поразительным отсутствием привязанности к самым близким людям (даже к матери), а затем своим как бы умышленно бесцеремонным нежеланием считаться с самыми минимальными удобствами окружающих.
Они способны из-за пустяка плюнуть матери в лицо, начать за столом громко браниться площадной бранью, бить окна, посуду, мебель при самой незначительной ссоре, и все это — не столько вследствие чрезмерного гневного возбуждения, сколько из желания досадить окружающим.
Иногда они питают тяжелую злобную ненависть и жажду мести по отношению к тем из близких (чаще всего к отцу), которые стремятся держать их в определенных рамках и проявляют по отношению к ним строгость; в таких случаях дело может дойти и до убийства. Стеснение своей свободы они вообще переносят плохо и поэтому, как правило, рано оставляют дом и семью; при отсутствии привязанности жизнь в домашней обстановке означает для них только ряд несносных ограничений и невозможность развернуть в полной мере свои своеобразные наклонности.
Именно эту группу психопатов имел в виду Ломброзо, когда говорил о прирожденном преступнике.[73]
Преступление — это как раз тот вид деятельности, который больше всего соответствует их наклонности; для преступников этого рода чрезвычайно характерна полная их неисправимость и, как следствие этого, склонность к рецидивам.
Обратите внимание
Часто из них вырабатываются настоящие, убежденные «враги общества», мстящие последнему за те ограничения, которые оно ставит их деятельности; ими постепенно овладевает настоящая страсть к борьбе с законом, опасность которой только разжигает их; преступление начинает привлекать их, как любимое дело, развиваются специальные навыки и как последствие чувства обладания своеобразным талантом, известная профессиональная гордость. Однако некоторые из антисоциальных психопатов удерживаются и в рамках общежития, — это преимущественно лица из хорошо обеспеченных классов общества, не нуждающиеся в преступлении для того, чтобы удовлетворить свою жажду наслаждений; таковы многие высокостоящие политиканы, не брезгующие для своих узкоэгоистических целей никакими средствами; таковы бездушные матери, не питающие никаких привязанностей к своим детям, преследующие их строгостью и жестокостью, и без сожаления бросающие их на попечение нянек. Вообще, надо сказать, что описываемая психопатия обнимает очень широкую группу лиц во многом различного склада. Кроме основного типа, отличающегося чертами, близкими к эпилептоидам (люди грубые, жестокие и злобные), среди них встречаются и «холодные», бездушные резонеры, родственные шизоидам субъекты, у которых хорошо действующий рассудок всегда наготове для того, чтобы оправдывать, объяснять их поступки.
Что касается дифференциального диагноза, то, кроме невозможности резкого отграничения этой формы от шизоидов и эпилептоидов, с одной стороны, лгунов и неустойчивых психопатов — с другой, надо упомянуть, что часто чрезвычайно затруднительно бывает решить, имеем ли мы дело с антисоциальным психопатом или с эмоционально-тупым шизофреником (мягко текущий процесс) без резко выраженных бредовых явлений и спутанности.
Группа конституционально-глупых
Последним заключительным аккордом учения о конституциональных психопатиях является группа людей «конституционально-глупых».
Эта группа также находится на границе между психическим здоровьем и психической болезнью; это — люди врожденно ограниченные, от рождения неумные, безо всякой границы, как само собой разумеется, сливающиеся с группой врожденной отсталости (идиотией, олигофренией).
Мы не можем здесь заниматься рассмотрением вопроса о причинах, вызывающих к жизни интеллектуальную дефектность Этого рода людей.
Нашей задачей является только подчеркнуть, что среди конституциональных психопатий (в том смысле и объеме этого термина, какой ему придается в этой работе) надо отвести место и тем лицам, отличительным свойством которых является врожденная умственная недостаточность.
Это именно те случаи, оценивая которые, как случаи глупости и ограниченности, мы обыкновенно не в состоянии сказать, что здесь нормально и что уже не нормально. Подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но даже и в высшей школе; когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу, — они оказываются совершенно бесплодными. Они умеют «держать себя в обществе», говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности (отсюда выражение — «салонное слабоумие»).[74]
Они хорошо справляются с жизнью лишь в определенных, узких, давно установленных рамках домашнего обихода и материального благополучия. С другой стороны, сюда относятся и элементарно-простые, примитивные люди, лишенные духовных запросов, но хорошо справляющиеся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла; иногда даже без больших недоразумений работающие в торговле, даже в администрации.
Важно
Одной из отличительных черт конституционально-ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению» («что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!»); это — люди шаблона, банальности, моды; это тоже люди среды, но не совсем в том смысле, как неустойчивые психопаты: там люди идут за ярким примером этой среды, за «пороком», а здесь, напротив, — за благонравием. Конституционально-ограниченные психопаты — всегда консерваторы; из естественного чувства самозащиты они держатся за старое, к которому привыкли и к которому приспособились, и боятся всего нового. Это — те «нормальные» люди, о которых Кюльер говорил, что в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей, цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности. Это те «нормальные» люди, которых Ферри сравнивает с готовым платьем из больших магазинов; здесь действует только закон подражания. Как людям с резко выраженной внушаемостью, им близко, им свойственно все «человеческое», все «людские слабости» и прежде всего страх и отчаяние. Они очень легко дают реактивные состояния, вслед за соответствующими травмами: острый параноид — после ареста и пребывания в тюрьме, острую депрессию — после потери имущества, острую ипохондрию — после страшного диагноза и т.д.
124
Фгбну нцпз. ‹‹клиника малой психиатрии››
В 1835 г.
английский психиатр Причард (Prichard) описал как отдельную клиническую форму, особую болезнь, которой он дал название moral insanity — «нравственное помешательство», разумея под этими словами клиническую картину, характеризующуюся более или менее изолированным поражением эмоциональной сферы, в противоположность случаям, где на первый план выступает поражение интеллекта — «intellectuale insanity». Последователи Причарда стали, однако, понимать под этим термином нечто иное, а именно отсутствие нравственных чувств при более или менее сохраненном интеллекте. Учение о нравственном помешательстве в этом последнем понимании одно время пользовалось общим признанием и большой популярностью, однако, в настоящее время оно определенно принадлежит уже истории. Современная психиатрия не знает такой болезни, как вообще не знает однопредметного помешательства, мономаний.
Однако, несомненно, существуют психопаты, главной, бросающейся в глаза особенностью которых являются резко выраженные моральные дефекты.
Совет
Это — люди, страдающие частичной эмоциональной тупостью, именно отсутствием социальных эмоций: чувство симпатии к окружающим и сознание долга по отношению к обществу у них, обыкновенно, полностью отсутствует: у них нет ни чести, ни стыда, они равнодушны к похвале и порицанию, они не могут приспособиться к правилам общежития.
Почти всегда это — субъекты, во-первых, лживые — не из потребности порисоваться и пофантазировать, а исключительно для маскировки инстинктов и намерений, а во-вторых — ленивые и неспособные ни к какому регулярному труду.
Искать у них сколько-нибудь выраженных духовных интересов не приходится, зато они отличаются большой любовью к чувственным наслаждениям: почти всегда это лакомки, сластолюбцы, развратники. Чаще всего они не просто «холодны», а и жестоки.
Грубые и злые, они очень рано, с детства обнаруживают себя,— сначала своей склонностью к мучительству животных и поразительным отсутствием привязанности к самым близким людям (даже к матери), а затем своим как бы умышленно бесцеремонным нежеланием считаться с самыми минимальными удобствами окружающих.
Они способны из-за пустяка плюнуть матери в лицо, начать за столом громко браниться площадной бранью, бить окна, посуду, мебель при самой незначительной ссоре, и все это — не столько вследствие чрезмерного гневного возбуждения, сколько из желания досадить окружающим.
Совет
Иногда они питают тяжелую злобную ненависть и жажду мести по отношению к тем из близких (чаще всего к отцу), которые стремятся держать их в определенных рамках и проявляют по отношению к ним строгость; в таких случаях дело может дойти и до убийства. Стеснение своей свободы они вообще переносят плохо и поэтому, как правило, рано оставляют дом и семью; при отсутствии привязанности жизнь в домашней обстановке означает для них только ряд несносных ограничений и невозможность развернуть в полной мере свои своеобразные наклонности.
Именно эту группу психопатов имел в виду Ломброзо, когда говорил о прирожденном преступнике. Преступление — это как раз тот вид деятельности, который больше всего соответствует их наклонности; для преступников этого рода чрезвычайно характерна полная их неисправимость и, как следствие этого, склонность к рецидивам.
Часто из них вырабатываются настоящие, убежденные «враги обществам, мстящие последнему за те ограничения, которые оно ставит их деятельности; ими постепенно овладевает настоящая страсть к борьбе с законом, опасность которой только разжигает их; преступление начинает привлекать их, как любимое дело, развиваются специальные навыки и как последствие чувства обладания своеобразным талантом, известная профессиональная гордость. Однако некоторые из аптисоциальных психопатов удерживаются и в рамках общежития,— это преимущественно лица из хорошо обеспеченных классов общества, не нуждающиеся в преступлении для того, чтобы удовлетворить свою жажду наслаждений; таковы многие высокостоящие политиканы, не брезгующие для своих узкоэгоистических целей никакими средствами; таковы бездушные матери, не питающие никаких привязанностей к своим детям, преследующие их строгостью и жестокостью, и без сожаления бросающие их на попечение нянек. Вообще, надо сказать, что описываемая психопатия обнимает очень широкую группу лиц во многом различного склада. Кроме основного типа, отличающегося чертами, близкими к эпилептоидам (люди грубые, жестокие и злобные), среди них встречаются и «холодные», бездушные резонеры, родственные шизоидам субъекты, у которых хорошо действующий рассудок всегда наготове для того, чтобы оправдывать, объяснять их «журные» поступки. Именно в применении к случаям подобного рода старые французские психиатры говорили о folie morale, folie raisonnante, folie lucide (delire des actes).
Что касается дифференциального диагноза, то, кроме невозможности резкого ограничения этой формы от шизоидов и эпилептоидов, с одной стороны, лгунов и неустойчивых психопатов — с другой, надо упомянуть, что часто чрезвычайно затруднительно бывает решить, имеем ли мы дело с антисоциальным психопатом или с эмоционально-тупым шизофреником (мягко текущий процесс) без резко выраженных бредовых явлений и спутанности.
1 Выделение этого типа конституциональных психопатов, конечно, не дает никакого права считать всех преступников психопатами; в этом-то и заключалась крупнейшая ошибка — ошибка и клиническая, и просто логическая,— сделанная Ломброзо.
1 По отношению к группе антисоциальных психопатов больше, чем по отношению к какой-либо другой из числа выделяемых нами групп, нужно сказать, что, быть может, здесь дело идет не об отдельной, сколько-нибудь самостоятельной группе явлений, а лишь о факте «развития» (см.
ниже) одной из более основных конституциональных форм. Крайне заманчиво было бы сократить число этих основных групп, а остальные считать производными; однако, как на это мы уже указывали, пока ни клинические факты, ни их биологическое обоснование этого сделать не позволяют.